Полковник. Рассказы. Нина Заря-Абрамович

с описанием перелома лапы. Хозяйка, дамочка за пятьдесят, в стильной шляпке и потертой норковой шубке, рассыпалась в благодарностях и сунула Олечке в карман халата деньги. Олечка смущенно улыбнулась. Сюда, в рентген кабинет лаборатории института травматологии и ортопедии посторонним был вход воспрещен. Заходили лишь свои, по звонкам. Дамочка эта наведывалась сюда уже вторично. Ее собачка мелкой породы упала в лестничный проем, застряв между этажами- это так муж дамочки неудачно вывел псинку на прогулку. И теперь эта дамочка снова мучала Олечку опасениями: срастется ли лапка у Габи после повторной операции и не будет ли она хромать.

      Было начало седьмого. Олечка накинула пальто и выпорхнула из кабинета. Проходя мимо лаборатории она видела, как Доктор Костюченко, засучив рукава выше локтей, мыл тщательно пальцы. Олечка хотела прошмыгнуть мимо незамеченной. Но доктор окликнул ее и уведомил, что Жоре не требуется назначенный ранее рентген. Он уже отработанный материал. Так что в понедельник Жору в утиль…

      Олечка кивнула доктору и заторопилась из здания лаборатории. Она хотела выйти на улицу через парадное. Но, секунду подумав, свернула налево и пошла на задний двор.

      Всегда, когда Олечка шла мимо него, он пожирал ее глазами. И в этих глазах его, грустных и обреченных, вспыхивала надежда.

      И вот теперь Олечка на секунду останавливается перед ним и тянет ему печенюшку. Он сглатывает угощение, не прожевав его и не сводя взгляда с благодетельницы. Он большой лохматый, на длинных ногах. Метис, цвета овчарки, в генах которого перемешалось, должно быть, не одно поколение дворняжек. Он еле держится на слабых лапах. Его хвост, безвольно касаясь пола клетки, едва шевелится в приветствии. И кажется, что в его теле живыми остаются только глаза. Они буравят ее той нечеловеческой притягательной силой, из-за которой Олечка потеряла покой.

      Олечка дотрагивается до его лба кончиками пальцев и, стыдливо пряча свои глаза, шмыг-шмыг к выходу и на улицу.

      Автобуса долго нет. На крышу остановки льет дождь. И мучительные мысли разъедают Олечке ее душу.

      В этой лаборатории, при институте травматологии и ортопедии, Олечка работает с полгода. И до сих пор не может привыкнуть к экзотическим картинкам на тему фауны, где героями сюжетов есть крысы, мыши, хомячки и собаки. Картинки в тяжелых золоченых рамах заполняют ее голову и их трудно заменить иными холстами. Даже, когда Олечка по выходным специально заглядывает в картинные галереи города. Но пусть эти шедевры остаются в стенах экспериментальной лаборатории. И потому об их деталях, дабы не смущать впечатлительного читателя, нет цели распространяться.

      Некоторое время назад доктор Костюченко и новый аспирант Церковный, периодически выносили из операционной серую простыню, обвисающую тяжестью книзу и без церемоний переваливали ее в клетку. Олечка описывала потом на снимках рентгена сломанные, а позже срощенные кости конечностей пса. Жора, как и десятки подопытных животных институтского вивария,