Секта «Ашрам Шамбалы». Концлагерь для ищущих Бога. Алиса Агафонова

что было очень странно для меня. Убийство казалось ужасным преступлением, а прелюбодеяние, наоборот, довольно приятным занятием. Но если церковь говорит, что прелюбодеяние – это очень плохо, то, наверное, в этом есть смысл, думала я. После длительных колебаний я решила покаяться в прелюбодеянии. Под прелюбодеянием я понимала секс вне брака. Марина объяснила, что даже мысли про секс являются грехом.

      Я села писать список. Оказалось, что грехов у меня было очень много. Мне было страшно идти на покаяние. Но в то же время мне очень хотелось очиститься и стать хорошей.

      Я собрала всю смелость и пошла с Мариной в церковь. Мы проснулись ни свет ни заря и, не позавтракав, отправились пешком в церковь. Идти было примерно три километра. Хотя было лето, утро выдалось прохладное, мы мерзли. Церковь была для маленького городка, где жили мои родители, очень большой и красивой. Она высилась над крошечными деревенскими домиками, гордо показывая небу свои зеленые купола. Позолоченные кресты украшали их. Стены церкви были белоснежными. Напротив церкви находилось недавно построенное здание из красного кирпича, куда перенесли киоск, торговавший церковными книгами, иконами и свечами. Комната для покаяния тоже теперь находилась в новом кирпичном здании. До постройки дополнительного здания люди каялись в основном здании церкви во время службы, заходя ко священнику за перегородку. Перегородка, украшенная иконами, обеспечивала защиту от взглядов, но плохую звуковую изоляцию. Я была рада, что теперь есть отдельная комната для покаяния, я не сильно-то хотела, чтобы полцеркви слышало мои грехи.

      Мы пришли очень рано, в церкви было еще довольно пусто. Марина знала все иконы, она сразу же накупила свечей и подходила ко всем иконам по очереди, зажигая свечи, молясь и целуя каждую икону. Я немного стеснялась, но повторяла за подругой, хотя я не ставила столько свечей и вовсе не целовала иконы. Мне казалось, что целовать иконы очень негигиенично. У меня была любимая икона, около которой я всегда стояла во время служб. Это была икона Симеона Верхотурского. Он стоял на этой иконе на фоне леса, в простой зеленой рубашке, в холщовых штанах и в лаптях. Мне очень нравился его взгляд: такой бесхитростный, добрый и спокойный. Остальные святые смотрели или с осуждением, или страдальчески, или вовсе совсем отсутствующим взглядом. Я так же любила изображения Богородицы. Мне казалось, что Мария смотрит с любовью и пониманием.

      Вскоре церковь наполнилась народом и началась служба. Служба длилась, как всегда, невыносимо долго. Мне было плохо. Болели плечи, тошнило от голода, кружилась голова, я была близка к обмороку. Народу было столько много, что, казалось, если я расслаблюсь и перестану держать себя на ногах, то все равно останусь стоять, так как плотно стоящие вокруг меня люди меня слишком сильно подпирают. От волнения у меня стало сводить живот, и мне пришлось два раза во время службы выбираться из толпы и бежать в туалет. Наконец-то три часа службы прошли, и пришло время для покаяния. Марина и я вышли