Без царства земного. Дарья Владимировна Торгашова

вас за доброту, – сказала она. – Эйрик храбр, но необуздан, таково все его племя.

      Патрикий взял ее руку и поднес к губам.

      – Мне и вправду не хватало вас, Феофания, – нежно сказал он. – Я приглашен к вам на ужин, однако на званом ужине даже не поговоришь. Быть может, вы согласитесь отправиться со мной вдвоем на прогулку – покататься на лодке по морю? Вы ведь любите море?

      Видя ее замешательство, Варда склонил темноволосую голову.

      – Я, разумеется, прежде всего попрошу разрешения у вашего отца. И мы возьмем с собой охрану.

      – Поговорим об этом на ужине, – справившись с собой, ответила девушка.

      Варда Мартинак поклонился, прижав руку к сердцу; и отъехал. Феано прикрыла глаза, слишком взволнованная и переполненная впечатлениями, чтобы говорить хоть с кем-то еще; она не откликнулась, даже когда услышала робкий вопрос сестры. Правда, нянька Фекла тут же шикнула на девочку, понимая, каково пришлось сегодня Феано; и Анна притихла.

      После возвращения в особняк все сразу разбрелись по своим комнатам. Феано некоторое время сидела и шила у окна, а потом отложила рукоделие, чтобы заняться обедом и проверить, все ли в порядке в доме. Наверное, пора сделать уборку в триклинии и в прихожей. А еще выгнать раба подмести двор. Убрать зал по-праздничному уже не успеть, но нужно хотя бы расставить вазы с цветами и переменить скатерть…

      В коридоре Феано неожиданно столкнулась с отцом. Она чуть не упала, и Роман Мелит поддержал дочь; а потом обнял.

      – Я как раз шел к тебе. К нам сегодня придет в гости твой брат, я не успел сказать. Мы встретились в Большом дворце.

      – Феоктист? – радостно переспросила Феано.

      – Конечно, Феоктист. Ты скучала по нему?

      Скучала, и не только! У Феано в голове вмиг пронеслось множество запретных мыслей; она закусила губу.

      – Я очень рада, отец. Постараюсь приготовить все в лучшем виде.

      – Я и не сомневался, сердце мое, – тепло ответил патрикий.

      Феано была слишком занята до вечера, чтобы подумать о чем-то еще, кроме самых насущных дел; и лишь когда первым из гостей на пороге появился Феоктист, она вспомнила, какие надежды возлагала на брата. Они обнялись и расцеловались. Молодой евнух был Феано гораздо ближе, чем старший брат Марк, занятый на военной службе.

      – Как ты повзрослела, совсем невеста! – улыбаясь, заметил Феоктист. Ему сравнялось девятнадцать, но из-за своего увечья он выглядел моложе, и был смазлив почти по-девичьи. Феоктист уродился черноволосым, в отца, но с голубыми глазами матери.

      Феано взяла брата под руку и провела в триклиний, где усадила на круглый мягкий табурет. Налила вина.

      – Как дела у тебя на службе?

      Феоктист поднес палец к губам.

      – Вне стен Большого дворца мы об этом не говорим. Тайна сия велика есть. Лучше ты расскажи, как поживаешь? Как прошло ваше путешествие?

      Феано только было собралась рассказать, как послышались новые голоса в прихожей: явились отец и сын Мартинаки. Она извинилась и поспешила