Гоблин. Романтическое заклятье. Ким Ынсук

смутное ощущение, что они уже где-то встречались. Точно не часто, а лишь однажды, иначе она бы его наверняка запомнила. Ынтхак отвела взгляд, ей нужно было спешить домой.

      Едва зайдя в дверь, она тут же стала заниматься домашними делами: поставила вариться рис, помыла посуду, а потом постирала белье. От такой запарки у нее на лбу выступил пот. Пока она хлопотала по хозяйству, ее тетя в гостиной лежала на диване и смотрела телевизор. Этим же были заняты и двое родных детей тетки: сын Кёнсик и дочь Кёнми. Ынтхак была сирота, и ее растила тетя. Хотя «растила» – это не совсем правильное слово: Ынтхак росла сама, но по документам именно тетка считалась ее опекуном. И всю работу по дому она переложила на племянницу, которая, по сути, была у них за прислугу.

      Сварив суп, Ынтхак сноровисто накрыла на стол. Расставив тарелки и разложив приборы, она позвала всех обедать. Но ее обленившиеся родственнички, как обычно, слушали вполуха и даже за стол не спешили.

      Девушка уже далеко не в первый раз подумала, что уж лучше ей было бы расти совсем без родни, чем с такой.

      – Кушать подано! Обед на три персоны: один мужчина, две женщины!

      Ей пришлось позвать несколько раз, пока родня нехотя собралась к столу.

      – Че ты орешь так? В башке от тебя звенит! Ты ж всего только на стол накрыла, а криков – как на митинге.

      Если б дело ограничивалось лишь работой по дому, то это было бы еще ничего. Но ведь приходилось и их брань выслушивать. В детстве, бывало, она даже сомневалась: а точно ли тетка и мать были родные сестры? Но сейчас ей девятнадцать, и она все воспринимает таким, как оно есть. Плакать и огорчаться она перестала в двенадцать. Ну, почти перестала.

      – С чего это вдруг миёккук?[8] Сегодня что, у кого-то день рождения? – спросил Кён Сик.

      – Точно! Может, у неё? – предположила его сестра.

      Ынтхак молча ела приготовленный ей самой суп, пока тот еще не остыл. На кухню зашла тетка:

      – Это ж день смерти ее матери, чего тут праздновать? Ничему тебя научить не смогли, ни стыда ни совести нет!

      Ынтхак понятия не имела, почему и за что ей должно быть стыдно. Но общение с такими родными, которые вообще не думали о том, что говорят, лишь закалило девушку.

      – Спасибо, тетя, что с днем рождения поздравили!

      – Нет, ты только погляди на нее! Вот уж правду говорят, пригрели на груди змеюку. Это наказание мне за всю мою доброту. Да уж, несчастная мать-одиночка, покойница-то наша, замечательно дочку воспитала.

      – Ну, знаете, это уже чересчур.

      – Что – чересчур? Это для тебя она мать, а для меня – всего лишь сестра.

      – Вот именно, мне она ближе: и по духу, и по родству.

      Доев миёккук до последней капли, Ынтхак встала из-за стола. Она очень не хотела расстраиваться в этот день, но все вышло вот так. Хотя сегодня как раз позволительно немного и расстроиться. Она поставила посуду в раковину и пошла в коридор. Открыв обшарпанную входную дверь с заедающим замком, Ынтхак увидела, что на улице все еще идет дождь. В подставке у дверей стояло лишь два зонта.

      – Не вздумай зонт забрать, башку

8

 Миёккук – суп из морских водорослей. Традиционно готовят роженицам, а также подают на стол в день рождения.