Бледная Иза. Повесть о странностях любви. Александр Николаевич Лекомцев

абсолютно равнодушный к женскому полу почти тридцатилетний Маздонов в знак уважения к преклонному возрасту собеседника почти внимательно слушал Нуглера, который расхваливал необыкновенно красивую, скромную, молчаливую бледную Изу, подчёркивая, что бело-синеватый, мраморный цвет её лица придаёт Изольде необыкновенный шарм. Одним словом, такой другой, пожалуй, не встретишь не только в их городе, но, пожалуй, и в столице.

      Спорить с такими утверждениями Кеша не стал. Предельно ясно, что эта самая бледная Иза – внучка, племянница или родственница старика, потому Нуглер её и расхваливает. Возможно, просто желает поговорить с первым встречным на любые свободные темы. Так это, пожалуйста. Такое словоблудие, разрешено, если в частной беседе не просматривается оскорбительной критики в адрес чиновников, олигархов, депутатов, членов правительства и самых первых лиц государства.

      Да и это ведь просто кощунство сомневаться в добропорядочности самых уважаемых и очень стремительно процветающих людей.

      Он познакомился с Нуглером в городском парке. Присел на скамейку рядом с ним на минуту, но не для того, чтобы лясы точить. Просто прогуливался в выходной день по городу. Отдыхал, как мог, исходя из своих материальных возможностей и желаний. Да и моральная сторона тоже диктовала свои условия, ибо не пил, не курил, с женщинами в затяжные развлечения не впадал. Да и, по сути, ни в какие.

      Но не потому, что он был положительным по причине особо культурного воспитания. Нет. Родился таким. Можно сказать, в некотором смысле, появился на свет в виде двуногой гримасы природы в современном понимании подавляющего числа не только россиян, но и землян, вообще.

      Старик Нуглер начал свою почти непринуждённую беседу с сообщения о том, что всю свою сознательную трудовую жизнь провёл на большом машиностроительном предприятии, корпуса которого за период нынешней эпохи «процветания» превратились в катакомбы и в огромные отхожие места для бодрствующей ночной молодёжи. Разумеется, металл и разного рода и вида оборудование, в основном, растащили господа и дамы, которым было рекомендовано «волшебным», то есть невероятным, образом стать мультимиллионерами и миллиардерами.

      Но и бомжи, и бичи если ни «погрелись» на сдаче железа, меди и прочих металлов, то имели возможность пару лет выжить. Ведь сдавали они всё это за бесценок барыгам из числа бывших уголовников и самых продуманных членов тогдашней руководящей партии.

      Что ни говори, но любая река или ручеёк, в конечном счёте, втекает в океан, в море или большое озеро. На широкой дороге к светлому завтра грабителя и разбойника даже нищему не дано обойти. Не получится. Такой ныне расклад.

      – Вы на этом заводе, Генрих Наумович, работали начальником цеха или мастером? – сделал предположение Маздонов. – Думаю, что никак не ниже.

      – Ты предполагаешь, мой молодой друг, что на благо своей Родины трудятся только одни начальники и олигархи? – широко улыбнулся старик. – Я всю свою