Голубая искра. Ирина Лазарева

позвала Дуся. Она появилась на пороге спальни, строго одетая, причесанная, с посвежевшим после умывания лицом. – Поторопись, нам через полчаса выходить. Мне нельзя опаздывать.

      До дома Кравцовых было двадцать минут ходьбы. Лиза с Дусей шли сквозь влажный утренний туман по пустынному шоссе. Лес еще был темным и сонным, вдоль обочин коричневым ковром лежала опавшая листва.

      – Здесь машины ходят вообще? – удивилась Лиза. – Вот уж глухомань так глухомань. Для москвича зрелище невообразимое, даже за городом.

      – А что они забыли в наших деревнях? Дальше нас только Острюхино, там вообще жизни, почитай, нет, местных раз-два – и обчелся, несколько дач для городских, но зимой они пустуют. А ведь раньше-то, до революции, Острюхино было богатым селом. Там на пригорке большой храм стоял, старожилы сказывают – звонница при нем была знаменитая, на всю округу славилась. Теперь одни развалины. Большевики храм разграбили, а потом взорвали. Так разрушенные стены и торчат, восстановить никто не удосужился.

      – Как выдастся свободное время, съездим в Острюхино, – отозвалась Лиза. – Надо на кладбище сходить к маминым родителям. Я помню могилу – дедушка с бабушкой там рядом лежат.

      – Сходим, обязательно, – согласилась Дуся. – Могилки, должно быть, давно бурьяном заросли, некому ухаживать.

      – Тихо как, даже птицы не поют, – поежилась Лиза. – Жутковато идти вот так, в тишине и в безлюдье, среди леса.

      Не успела она произнести эти слова, как выплыл откуда-то из самых чащоб протяжный странный звук – то ли вой, то ли гудок или кто-то с небес дунул в трубу, ибо звук этот был объемным, гулким и заполнил на короткое время все пространство, будто сам воздух, земля и деревья дрожали и вибрировали. Казалось, весь мир на краткий миг потонул в непонятном гуле. Из чащоб взметнулась стая воронья, птицы метались над лесом, перекрикивая друг друга. Потом кинулись врассыпную, возмущенно каркая.

      Пропал неведомый звук не сразу, стал затихать, сжиматься и стих окончательно, словно втянулся обратно под желто-коричневые кроны деревьев.

      Лиза ахнула и присела от страха. Дуся остановилась и быстро несколько раз поклонилась, осеняя себя крестом. Потом с укоризной поглядела на племянницу.

      – Ну что корячишься, глупая? Можно подумать, первый раз Глас услыхала. Радоваться надо, не каждому благодать выпадает, а ты, видать, в любимицах у него. Глядишь, завтра все хвори пройдут – явные и скрытые.

      Лиза поднялась. И правда, чего испугалась? В детстве ей не единожды пришлось оказаться в эпицентре этого странного местного явления. Ученые ему объяснения не нашли, да и не интересовались особо – самим слышать не довелось, а в народные байки верили слабо. Деревенские утверждали, что в лесу живет дух диакона Савелия, который при жизни пытался помешать взорвать храм. Савелий был регентом церковного хора, сам имел голос сильный, звучный, храм для него был дом родной. Когда пришли варвары, он просто обезумел. Встал на колени перед входом в церковь и умолял красноармейцев не осквернять святыню. Диакона ударили