На суше и на море. Том 1. Лазарь Иоханинович Коган

об обеде, отец и сын читали дневник, рассматривали фото и зарисовки, выполненные АРТом и Мамусей. Мальчик непрерывно комментировал и дополнял написанное, сфотографированное и зарисованное. Смотреть на сына, чувствовать его волнение и энтузиазм, его радость от познания окружающего мира было для отца большим счастьем.

      Так они просидели вместе несколько часов, до прихода мамы.

      Когда Е. М. вошла и увидела мужа и сына за альбомом, о подготовке которого она много раз слышала, она прослезилась. В это военное время такую мирную домашнюю идиллию мать могла видеть только в своих мечтах или во сне.

      Она отдала отцу, вставшему ей на встречу, свой тяжеленный портфель, набитый тетрадками, скинула пальто, и все трое отправились на кухню приготовить обед.

      Теперь настала очередь отца рассказать о своей жизни за прошедшие два года.

      Он был краток, т. к. о своей работе всегда говорил очень скупо. Зато охотно рассказывал о событиях, в которых принимал участие, и о людях, с которыми встречался и воевал.

      Он не мог многое рассказать, что действительно ему приходилось видеть и делать.

      После отъезда из заставы в Ташкент, в штабе округа он был направлен в войска Ленинградского фронта, где, как и во всей армии царили неразбериха и паника в связи со стремительным продвижением немцев вглубь страны. Только приезд Маршала Жукова, приказ Сталина: «Ни шагу назад!» и создание заградительных отрядов (СМЕРШ) позволили прекратить панику и остановить немцев на самых подступах к Ленинграду и Москве.

      В наших частях оказалось мало профессиональных военных после чисток 36–37 г.

      «Много патриотизма и мало умения и специальных знаний в армейских частях», сказал отец.

      «Отсюда и просчеты крупных военных начальников разных рангов, полученных не по заслугам, знаниям и опыту, а по личной преданности вождю».

      Справиться с этим удалось только к началу 42 года, когда отбросили немцев от Москвы, благодаря сибирским и дальневосточным дивизиям, хорошо обученным на опыте Халкингола и прекрасно экипированным для ведения войны в суровых зимних условиях. Но 42 был самым тяжелым годом по потерям.

      Отец остановил рассказ, вспоминая Генриха, Леонида.

      После паузы начал рассказывать об отдельных эпизодах войны.

      В его рассказах немцы выглядели не дураками и сумасшедшими, как их показывали в прессе и военных фильмах тех лет, а как прекрасно обученные, дисциплинированные офицеры, генералы, солдаты, отлично экипированные и вооруженные лучшей военной техникой.

      Он не мог при патриотическом воспитании младшего сына говорить о том, как под Москвой и в других крупных городах ополченцам выдавали одну старую трехлинейку на троих. Как косили из пулеметов свои отступающие части заградительные отряды, как горели наши фанерные самолеты и «картонные» танки.

      Только в 42 г. с поступлением американской и английской техники и продовольствия по ЛЕНДЛИЗУ, с перестройкой всей промышленности страны на военные рельсы, появились первые «Кобры»