На суше и на море. Том 1. Лазарь Иоханинович Коган

своих детей туркменами: «Будешь шалить, придет туркмен (бабай) и тебя заберет», часто говорили они… Действительно, вид у туркменских всадников на верблюдах или на конях был грациозным и воинственным, но в век танков и самолетов совершенно не страшным.

      Передвигались туркмены с большим достоинством и чувством превосходства над прочими, находящимися на уровне их плеч. Совершенно не торговались и не пересчитывали деньги за проданный товар, будучи полностью уверенными, что их обмануть, не посмеют.

      На станции продавали газированную воду, но детям не разрешили ее пить.

      Прогуливались по пирону, разминая соскучившиеся по ходьбе ноги. Час пролетел быстро.

      Поезд тронулся, и замелькали дома и улицы Ашхабада, а затем опять пески и такыры Каракумов. Но после Ашхабада стало прохладнее, и температура 30°С казалась совсем низкой. Пассажиры в поезде ожили. Дети старались выйти из вагона при первой возможности. На станциях появились деревья. Чувствовалось приближение оазисов и главной реки Средней Азии Амударьи. Вечером прибыли в Чарджоу. Здесь на вокзале и вдоль пирона было множество военных из Туркестанского округа, отправляемых на запад.

      Кроме этого, ничто не напоминало о войне.

      Изобилие фруктов, овощей, дынь и арбузов радовало глаза. Состав публики сменился, большинство из торгующего люда были узбеки. Наш герой почувствовал себя совсем дома. С туркменами он разговаривать не решался, хотя с трудом, но все же понимал их речь. Очень уж они были большие и гордые.

      А узбеки это свои, почти родные. Оказалось, что он по ним соскучился, поэтому говорил с ними долго и с удовольствием, жестикулируя и с интонациями узбекского мальчишки (бала). Вмиг из польского барчука он превратился в настоящего «бала». Это превращение или вернее возвращение сына порадовало мать и удивило его новых друзей. Они с недоверием смотрели на этого загорелого чернявого узбеченка, в которого он превратился чудесным образом, когда купил черно-белую тюбетейку и привычным движением насадил ее на голову. Он уже чувствовал себя дома, в полной безопасности и искренне радовался этому.

      До Ташкента оставались сутки езды. Ожившие дети, не переставая, о чем-то спорили, говорили и носились по коридору вагона. На каждой остановке их ожидали открытия и новые пейзажи. Мост через Амударью, самую полноводную в это время года реку, проехали медленно, что позволило детям разглядеть и лодки, и малые суда, плывущие по коричневой воде. Вдоль реки и в ее окрестностях было много деревьев, подходящих к самой железной дороге. Вдали и рядом виднелись ярко-зеленные поля хлопка.

      На ближайшей же станции продавали рыбу любых размеров и способов приготовления. Рыба не мясо, и запрет покупать на нее не распространялся. «Не высокая» +30°С температура воздуха пробудила аппетит, особенно у детей, которые всю поездку не ели мясного. Поэтому на копченую рыбу с овощами набросились все пятеро. Благо и хлеб был в изобилии.

      После пиршества наши путешественники угомонились и заснули богатырским сном.

      С каждым часом пейзаж