В глубинах Незримого…. Светлана Рябова-Шатунова

за такой гостеприимный приём старушки. Она встала и собралась уже уходить, как услышала за спиной всё тот же скрипучий голос:

      – Зря, дочка, обиделась. Вернись и сядь рядом. Слышала я и о твоем горе и о том, что сердце твоё теперь радуется о матери твоей.

      – Да, это правда. Но откуда вы…

      – Мир не без добрых людей, – сразу ответила она на незаконченный вопрос. – Спасибо, что не забываешь старую.

      – Баба Нюра, скажите, чего ждать, что должно случиться?

      – Да откуда же я знаю? Чувствую вот и всё. Это как ниоткуда, знаешь и всё. Сама хоть и не верю в это, но ещё, ни разу не подводило. Давай-ка расскажи, как у тебя дела, – и видя, как Анна начала нервничать, баба Нюра предложила: – Давай, дочка, прогуляемся.

      Они шли по аллее. Золотые листья осени кружились и тихо падали на землю.

      – Сегодня тепло, – продолжала баба Нюра. – А вчера в доме, в котором я ночевала, хозяйка топила печь. Люблю, когда топится печь, тепло, уютно, повсюду играют блики и трещат дрова. Не правда ли, хорошо?

      – Да, – со вздохом ответила Анна.

      – Может, я, дочка, и не права насчет твоей матери. Дай-то Бог! Я буду молить о защите. Что-то я стала уставать, уж пришли бы за мной скорее. Ох, как же я устала.

      Она повалилась на ближайшую скамью.

      – Смотри-ка, а вот и старые знакомые.

      На краю скамьи сидела молодая женщина. Рядом, поднимая листья ножками, звонко смеясь, бегала маленькая девочка.

      – Мама, смотри, как я быстро бегаю! – радостно кричала малышка.

      – Дашенька, смотри, аккуратно. Не упади!

      Тут девочка обо что-то споткнулась и упала.

      – Даша! – подбежала к ней мать. – Ты ушиблась?

      – Мама, я сама. Ну что ты так переживаешь, я уже большая. Я просто упала. Ты знаешь, что все люди падают, – было интересно слушать, что говорит эта совсем ещё маленькая трёхлетняя девочка.

      – Да, знаю, милая. Но многие подают неудачно. Вот поэтому я беспокоюсь, – объясняла ей женщина.

      – Да я знаю, – протяжно сказала Даша.

      – Не обидишься, если я тебе коен-чего скажу? – вдруг повернувшись к Анне, спросила баба Нюра. – Нас с тобой к живым уже не вернуть, а живые должны жить с живыми. И как больно тебе ни было бы, надо твоему Виктору жену хорошую, добрую. А не приходяще уходящую. Рано или поздно за нами всё равно придут, а вот они все здесь останутся. Вот эта молодая женщина, Катя её зовут, самый лучший и надежный тыл, какой бы остался после твоего ухода. Подумай, дочка. Погорюй и подумай. Баба Нюра зря не скажет.

      Анна смотрела на Катю. С одной стороны, она ею любовалась, с другой ревностно тормозила ход всех своих мыслей. Боролись в ней все за и против. Сама мысль о том, что Виктор станет жить с другой женщиной, ей была невыносима.

      – Я подумаю, – ответила она. – А что вы их можете свести?

      – Можно попробовать, – ответила баба Нюра.

      – Я подумаю.

      – Думай, думай, дочка. Пойдем, проводишь меня. Да, устала, – бубнила себе под нос баба