СЕТЬ 2.0.2.0. Диана Романовская

не заметишь в толпе. Но если столкнёшься – рискуешь утонуть в этих бездонных глазах. И красивых завитках ее танцующих запястий. И запах, этот сладкий запах. Пряный восток.

      – Здравствуйте, Кларк. Я – Мари.

      На ее широком лбу поблескивала капелька пота. Над губой, в ложбинке, появилась другая. Похоже, с кондиционерами тут не очень.

      Она вела Кларка по длинным серым коридорам. Дважды они поднимались и спускались на лифтах. Потом снова бесконечные коридоры.

      Наконец пришли.

      14. Президент №2

      Кларк устало прикрыл глаза.

      Пошел второй час, а переговоры ни на шаг не продвинулись.

      Он сидел в сером кресле. Скромном, неудобном.

      В кресле напротив сидел моложавый человек с голубыми волосами и уставшими глазами. Он вёл себя странно. То сидел и молча смотрел на гостя. Пристально, холодно, с улыбкой на губах. То вскакивал и начинал бегать вокруг стола. То замирал и смотрел в окно. То внимательно слушал, наклонив голову к правому плечу.

      – Сколько вам? – спросил Кларк.

      – 75.

      – 75. Хорошо. Тогда почему бы вам просто не уйти?

      – Уйти?

      – Да, уйти. Вы не хотите играть по нашим правилам. Но вы как никто другой знаете, какая сила на нашей стороне.

      – Да, я знаю. Сокрушительная сила.

      – Тогда я не понимаю причин вашего упорства. Вы не торгуетесь. Ничего не просите… – он внезапно замолчал и пристально посмотрел на хозяина кабинета. – Не может быть!

      – Что?

      – В вас проснулась совесть? – расхохотался Кларк.

      – Очень смешно.

      – Просто скажите, что вас тревожит. Я помогу вам.

      – Я не могу, не могу. Не хочу оставаться. И не могу уйти. Она меня съест. Она мне жизни не даст. Она сегодня меня пол ночи пилила. Устроила такую истерику, что вся прислуга сбежалась. Думали, что террористы напали.

      – Она нашла записку от любовницы?

      – Оххх, – грустно вздохнул он.

      «Да, любовницей там и не пахнет».

      – Я разбил ее любимую вазу.

      – Вазу? Так дайте ей денег на десять ваз и пусть замолчит.

      – Так разве дело в вазе. Ваза – это просто повод. Она постоянно меня пилит. Работа для меня единственное спасение.

      – О, женщины. Вся сладость в этом мире и вся горечь от женщин.

      – Да. Только тут кроме горечи ничего не дождёшься. Я все сделаю. Но при одном условии. Она никогда, слышите, никогда не узнаёт, где я. Я все сделаю. А потом вы спрячете меня от неё. Думаете, мне нужно все это? – он взмахнул рукой в сторону городских небоскребов. – Шлимазл! Я сыт по горло. Я хочу покоя. Как же мне надоело растягиваться между всеми, изворачиваться, манипулировать, и тем пытаться угодить, и этим.

      Он остановился и мечтательно закатил глаза.

      – Хочу бабу, ладненькую такую, с формами. Лежать с ней хочу на песке, обнимать ее, засыпать с ней. И чтобы она молчала. Только улыбалась. И молчала. Представляете. Молча. И я с ней делаю все, что хочу. Хочу – глажу, хочу – хлопаю. А она улыбается от удовольствия и смотрит так ласково, так нежно.

      Вот это рай. Вот за такой бы рай я все отдал. Если вы думаете, что мне нужна эта власть – ерунда это все. Мне не власть нужна – мне жизнь нормальная