Первый человек. Ксавье-Мари Бонно

взглянула вверх, на свет в окнах верхних этажей, и добавила:

      – Это было у него настоящей страстью. Он ночевал на командном пункте, а иногда даже в пещере.

      6

      Де Пальма жил в двух шагах от клиники Ля-Тимон. Расставшись с Полиной, он залез в свою «Джульетту» и поехал обратно по длинному, окутанному темнотой бульвару, вдоль кладбища Сен-Пьер – самого большого некрополя в Марселе. Его квартира находилась в квартале Ла-Капелет, в домовладении «Поль Верлен». В этом домовладении были: парковка для автомобилей, несколько приморских сосен и иудейских деревьев[13] и три кубических бетонных здания, поставленные посреди сада, который когда-то принадлежал существовавшему здесь раньше монастырю Сестер Видения. Улицы Ла-Капелет носили имена коммунистов, бойцов Сопротивления, депортированных или убитых немецкими оккупантами: когда-то коммунистическая партия была могучей силой в этом квартале бедноты. Но после того, как завод по производству игральных карт, мастерские по изготовлению пробковых шлемов и сталелитейные заводы уехали отсюда, коммунистов здесь почти не осталось. Последние пролетарии, оставшиеся в квартале, по политическим взглядам были скорее фашистами.

      Де Пальма родился в Ла-Капелет и был уверен, что никогда не уедет жить в другое место. Его удерживала здесь не любовь и не верность, а грусть о прошлом.

      Он выполнил отработанный до мелочей ритуал: открыл дверь своей квартиры, положил пистолет на круглый столик рядом с телефоном и недоставленной почтой и перешел в гостиную: ритуал завершился музыкой. Полицейский вставив в дисковод диск с записями Жоржа Тиля. Время оставило царапины на сладковатом голосе знаменитого тенора.

      – У тебе нет ничего поновей? – крикнула из кухни Ева.

      Де Пальма поднял к небу взгляд, полный отчаяния. С тех пор как он стал жить с Евой, ему разрешалось уделять ностальгии так мало минут.

      – Это был величайший из французских певцов! Никто никогда не пел Вертера так, как он! Послушай эту фразу!

      На пороге появилась Ева. Она была без косметики на лице, что с ней случалось редко.

      – По-моему, его очень высоко ценил мой прадедушка. И ты тоже! Увы!

      Де Пальма обезоружил ее улыбкой, а потом пропел под музыку:

      Зачем меня ты будишь, весенний ветерок?

      Завтра путник пройдет по долине,

      Вспоминая о моей прежней славе.

      Ева вернулась в кухню. Де Пальма пошел за ней и сказал:

      – На днях мы сходим послушать «Вертера». Это очень романтичная вещь, и она тебе понравится.

      – Для меня немного старовато, – возразила Ева.

      Де Пальма прошептал ей на ухо:

      Твои пальцы ласкают мой лоб,

      Но очень скоро настанет

      Время бурь и печалей!

      – Должна признать, что это красиво. Правда, не очень радостно, но от тебя нельзя требовать много.

      Ева и теперь оставалась красивой. Брюнетка с колдовскими глазами. Ее взгляд был то веселым, то шаловливым, то колким – в зависимости от ее настроения. Де Пальма в первый раз обнял ее в кинотеатре «Руаяль»,

13

Иудейское дерево – так называют багряник – кустарник или низкорослое дерево с красивыми цветами розового, розовато-лилового или красного цвета, распространенный в Палестине и на юге Европы. Научное его название – церцис.