Я хочу услышать жизнь. Мурасакибара Круспе

на меня. Наверное, смотрит показание моих приборов. Может, они отключены и поэтому я не слышу их?

      Делает пол оборота туловищем и, кажется, что-то говорит. Только, я ничего не слышу. Почему?

      Что же такого случилось?

      Через пару минут прибежала девушка, видимо, медсестра. Девушка принесла блокнот, который вручила ему. Не понимаю, что он собирается делать. Не понимаю, к чему весь этот цирк, когда уже не смешно. Если кто-то из друзей решили меня вот так разыграть – идиотская шутка.

      Закончив писать, он показал мне листок. Сначала я непонимающе посмотрела в его темные глаза. Пытаюсь запомнить его лицо, его ямочки на щеках, его прямой нос и тонкие губы.

      Легкая щетина и круги под глазами, говорят о его усталости.

      Меня зовут Леонид Викторович, и я твой лечащий врач. Расскажи о своих жалобах.

      Не сразу разбираю кривой почерк мужчины.

      – Если вы хотите поиздеваться, у вас хорошо получается, но шутка уже не смешная, – начала говорить я через боль в горле, можно было бы предположить, что у меня ангина или еще что-то, но я не слышу собственного голоса, – не знаю, как вы делаете абсолютную тишину, но… это слишком жестокая шутка. Скажите, вам за это заплатили, да? Только, знаете, из вас хреновый актер, да и вообще из врачей хреновые актеры получаются.

      Посмотрев на меня, как на дурочку, он принялся вновь что-то писать, только уже дольше, будто думает, что сказать, а может и придумать.

      Не в моих правилах пугать своих пациентов, даже если там все так плохо. Лучше сказать праву, причинив боль, нежели соврать, но отгородить человека от боли. Это не профессионально, так поступают только убитые врачи. Поэтому, тебе придется поверить в то, что я сейчас скажу. Ты поступила в больницу около месяца назад, без сознания, с переломами и сотрясением мозга. Тебе уже делали операцию. Только мы не учли одного, да и поздно заметили это. Причина, по которой ты не слышишь – твой мозг очень серьезно пострадал.

      Спокойно дочитать я не смогла слезы начали вырываться. Я не могу их сдерживать.

      Да быть такого не может. Это вранье…

      – Еще раз повторить? Это не смешная шутка! – чувствую, как напрягаются голосовые связки, но уши все еще не могут услышать.

      Как бы я не старалась крикнуть на него, совсем ничего, только горло деру своим криком.

      Была бы у меня возможность, встала бы и врезала этому клоуну, но боль приковала меня к постели, провода, словно цепи, удерживают меня.

      Он лишь качает головой.

      И только в этот миг понимаю, он не лжет.

      Все, что было сказано, оказалось правдой.

      А что дальше? Что делать потом, когда меня выпишут? Я не смогу закончить учебу, не смогу идти работать. И как быть? Кому нужна калека? Правильно, никому.

      Сон стал единственным, что меня успокаивало. Я старалась не просыпаться, но чувство жажды не давало мне покоя.

      Неделю переваривала те самые слова, а потом еще одну неделю пыталась с этим смириться, что у меня не получилось совсем.

      Когда приходили медсестры или врач, я делала вид, что спала, но меня будили. Не знаю зачем, но для того,