Ночной монарх. Владимир Великий

писали письма в райком партии. Они требовали одного, как можно строже наказать начальника за разврат девчонки, которую мало кто из них вообще видел. Пыркина вела затворнический образ жизни. Едва Кадышев уезжал на работу, она убирала в квартире и ложилась на диван. Смотрела телевизор или читала книги. Иногда выходила во двор или в большой сад, окружавший дом. Садилась на скамейку и закрывала глаза. Открывать глаза и любоваться природой ей часто не хотелось. Не было настроения. На улицу она не выходила, боялась людей.

      Бояться их она стала после первой встречи с жителями деревни. Она произошла через пару дней после ее приезда к Кадышеву. Был поздний вечер, когда она встретила на дороге небольшую группу женщин, возвращавшихся из сада. Она поздровалалсь с селянками. Молодые всегда приветствовали старших первыми. Этому ее учили в школе, учили этому и в ПТУ. Этому правилу она не изменяла и в своей деревне, не изменила и здесь. Равнодушие к своей персоне новенькую сильно поразило. Никто с нею не поздоровался, даже никто не кивнул головой. Мало того. Из толпы донеслось:

      ─ Маня, не это ли краля нашего нового директора окрутила? ─ Одна из женщин оглянулась, и приостановившись, громко произнесла. ─ Да, это она… Я ее вчера со старым хахалем видела в их палисаднике…

      О происшедшем Надя своему любимому мужчине не рассказала. Излишнее расстройство могло сослужить ему плохую службу. Она знала, что он не так давно потерял близких ему людей. У Николая Петровича нередко болело и сердце. Результатом этого была нервная работа в обкоме партии и сейчас, уже директором. Прибавила ему проблем и внезапно нахлынушая любовь к молодой девушке. Сама она его нисколько не пугала, пугал ее возраст. Ей было только двадцать, ему же ─ почти пятьдесят. В свободное от работы время Кадышев часто делал экскурс в историю любовных отношений, как своей страны, так и за рубежом. Подобных примеров не было. Может они и были, но он о них не знал. Одно он знал четко. Без этой молодой девушки он уже не представлял свое будущее. Он восхищался ее порядочностью и неимоверной настойчивостью. Она, невзирая ни на что, сама его разыскала. Первой призналась ему и в своей любви. И сейчас она вела себя достойно, словно у нее не было проблем.

      Кадышев был неглуп. Он сразу же заметил, что сельчане с большой опаской встретили нового руководителя. С явным непониманием они отнеслись и к его новым порядкам, которые он в первый же день в прямом смысле стал насаждать. Он строго-настрого запретил любое воровство из сада, из ферм. Для острастки двух несунов уволил. О директоре-диктаторе сразу же пошли сплетни, одна страшнее другой. Кадышева вызвали в райком, к первому секретарю райкома партии. Парасотченко ему был незнаком. На должности секретаря он был новеньким, как и сам Кадышев на должности самого маленького совхоза в области. Районный вождь приехал из Москвы, после окончания Высшей партийной школы при ЦК КПСС. Разговора, как такового, между номенклатурными работниками не получилось. Кадышев заскрипел зубами, когда не получил приглашения присесть. Он стоял перед холеным