Кублерос. Карамако Тритэ Тритэ

бутылкой виски в одной руке.

      – Ты видел это?

      – …

      – Выпей.

      – Угу.

      – Я знаю, что это такое. У нас в памяти всегда есть ячейка для текущего дня. Мы пассивно помним события, происходящие в нем, свои действия в этот день. После заражения, мозг начал работать именно с этим участком мозга, но как бы «воспроизводя» записанное. Все эти люди обречены день за днем повторять действия, производимые ими за день до их физической смерти. Вот такая вот, брат, комедия.

      – И надолго это?

      – Пока ткани не распадутся.

      Я расхохотался. Джон недоуменно посмотрел на меня, уж не тронулся ли? Отсмеявшись, я молчал полминуты.

      – Знаешь, Джон… Для некоторых ничего и не поменялось

      – В смысле?

      – Большинство людей день за днем делают одно и то же. Пока… ткани не распадутся. А сейчас они всего лишь окончательно умерли.

      – Я не понимаю тебя, Саша. Иди поспи.

      – Не хочу.

      Чего чего, а спать мне сейчас не хотелось. А хотелось мне… глоток абсента из бара восьмого этажа. И погулять в одиночестве. Лучше всего по лесу, растущему в пяти шагах от подьезда.

      Всего 0.02 % на земле сейчас – живые люди. А что изменилось с момента заражения? Ничего.

      7. Семейные традиции, катаны и почему иногда не стоит звать замуж

      Это как поджечь бензин, ожидая, что запахнет розами.

      – Сука!!! – орал я, прыгая на одной ноге. – Сука-сука-сука!

      Вторая нога валялась рядом, черным ботинком в лужу. Ботинок сиял – я как последний дурак чистил его минут 20, прежде чем пригласить ее погулять в парк.

      – Прости. – растерянно пробормотала она, перебирая в руке катану с веселыми смайликами на рукояти. – У нас семейная традиция такая: зовут замуж – руби ногу.

      Я напрыгнул носком на бордюр, потерял равновесие и упал спиной на газон, уже порядком покрашенный кровью в багрово-красный.

      – Ну что за херня, Маша? – из последних сил просипел я, видя, как расплывается ее силуэт, а следом и остальной мир. – А предупредить?

      – Сам дурак. – обиделась она. – Почему не увернулся?

      Я хотел задушить ее словами, хотел матом выбить катану из ее рук, повалить и добить парой междометий промеж глаз! Но вместо этого потерял сознание.

* * *

      – Простите, но я не могу пришить вам ногу.

      Вначале пришла эта фраза. И уже она, полетав в белой дымке вокруг моей головы, вначале отдалилась, а после уплотнилась, став серьезным дяденькой в белом халате.

      А «ногу» полетала еще чуть-чуть, подлетев прямо ко мне, и став… ногой. Торчит теперь из ведра со льдом, на тумбочке справа.

      – Простите, но я не могу пришить вам ногу.

      – Почему? – еле-еле слышно прошептал я, неотрывно глядя на собственную конечность.

      – У нас семейная традиция такая: если дочь выходит замуж – никакой работы.

      Я повернул голову. Мой взгляд упал на черно-белую ручку катаны, торчащей из-под халата. Зацепился за костыль рядом со