Марионетка. Книга 1. Николай Владимирович Андреев

о галстука, не спеша подошел к окну, сложил руки на груди и, раскачиваясь взад-вперед, принялся наблюдать за тем, как во дворе редакции литературного журнала «Родная речь», расположенного на первом этаже обыкновенного жилого дома, мальчишки гоняли шайбу.

      – …Скажи, ты же не хочешь, чтобы меня выгнали с работы, правильно? – все то время, пока он смотрел в окно, Игорь Скобляков – редактор журнала, не переставал бубнить у него за спиной.

      Романов бросил взгляд на малыша, завопившего от радости по поводу забитого гола, взял с подоконника журнал и медленно перелистал его.

      – Ничего я, Игорь, не хочу… Мне одно не понятно. Вы из номера в номер печатаете всякую, извини меня за выражение, белиберду, и никого это не волнует. Но стоит мне принести подборку стихов, как вы тут же вспоминаете для чего сюда приставлены! «…Недостаточность ассоциативных связей! Размытость образов! Отсутствие рифм!» – Романов забарабанил пальцами по столу. – Ты вообще-то, Игорек, в поэзии разбираешься, или как? Раньше вроде разбирался.

      Отодвинув от себя лежащую на столе рукопись, Скобляков зевнул.

      – Разбираюсь. И поэтому еще раз скажу.: многое из того, что ты в этот раз принес, требует серьезной доработки. И потом… На днях Январский прислал свою новую поэму. Усёк?

      – А то!

      – Ну вот. Напечатаем ее, а затем, через пару-тройку номеров, глядишь, может, и до твоей подборки очередь дойдет. Если, конечно, уберешь оттуда все непристойности.

      – Чего?

      Бросив опасливый взгляд на Романова, Скобляков вынул из лежащей на краю стола папки отпечатанный лист бумаги и быстро пробежал его глазами.

      – Ага… – нашел он нужное место. – Ну, вот взять хотя бы для примера твоего «Соловья»… Послушай-ка!

      Игорь наклонился над столом. Поправил очки и, сложив губы в саркастическую усмешку, громко прочитал:

      «Только пью я – не пою,

      не пишу.

      Стал подобен соловью -

      алкашу.

      Эй, хозяюшка! Налей-

      ка винца!

      Соловья ты пожалей,

      подлеца».

      Скобляков поднял голову и укоризненно посмотрел на Романова.

      – Ну что это такое? Вот только не надо мне говорить, что главное в литературе – не то, о чем пишешь, а то, как. Не надо! Все равно Калистратов не пропустит. И мне еще, чего доброго, от него попадет.

      Произнеся с многозначительным видом имя главного редактора журнала и тем самым к-ак бы заручившись его поддержкой, он развел руками, дескать, какой с меня спрос, и демонстративно уткнулся носом в лежащую на столе рукопись.

      – Значит, не напечатаешь? – спросил Романов.

      Не поднимая глаз, Игорь Скобляков ответил: нет. Перевернул страницу и принялся деловито водить карандашом по строчкам текста.

      – Тогда дай двести рублей. Жить не на что.

      – До получки?

      – До неё.

      Не отрываясь от рукописи, Скобляков привстал со стула. Наклонился и достал из заднего кармана брюк деньги.

      – На! – протянул Романову сторублевую купюру. – Да, кстати! А когда у тебя получка? Ты же говорил, нигде не работаешь?

      Романов взял деньги. Направляясь к вешалке, сказал, что получка у него будет тогда, когда в журнале «Родная речь» ему выплатят гонорар.

      Скобляков вскочил со стула.

      – Отдай мои деньги!

      Романов остановился. Спросил: в чем дело.

      – Ты же сам только что сказал, что напечатаешь меня сразу после Январского? Через два номера!

      – Я сказал: отдай!

      Романов удивленно пожал плечами. Постоял, подумал и, аккуратно расправив купюру, положил ее на редакторский стол.

      – Вот, забирай. Только ради бога не плачь. Хорошо?

      Он хотел сказать что-нибудь обидное, например, о том, что деньги портят людей, но вовремя спохватился, вспомнив, что Скобляков, который всю жизнь проработал в редакциях различных изданий, где оклады редакторов редко превышали заработки технического персонала, в деньгах нуждался едва ли не больше его самого.

      – Ладно, Игорек, не обижайся. Просто совсем что-то в последнее время с деньгами туго стало. Думал, хоть аванс у вас выпрошу.

      Романов огорченно махнул рукой. Снял с вешалки дубленку, шапку и, не попрощавшись, направился к выходу.

      – Подожди!

      Скобляков взял со стола отрывной календарь. Отыскал нужный листок и, оторвав его, протянул Романову.

      На вопрос: что это, ответил: шабашка.

      – Несколько дней назад Калистратов прислал ко мне одну кралю с просьбой помочь написать рассказ. Обещала хорошо заплатить.

      – Что за рассказ?

      – Да так. – Скобляков пожал плечами. – Обычная ерунда… Ты справишься.

      Романов взял листок.

      – Полина Петренко, – прочитал он. – А телефончик-то сотовый!

      – Да. И сама она тоже