Закон тайги. Валерий Кузенков

лошадь воз в гору не всегда вытягивает. Правда, отец рассказывал, что один из моих прадедов на спор сам впрягался в воз и на коленях, ползком, его тянул. Скорее всего, такого могло и не быть. Сейчас не проверишь.

      Поднявшись в гору, расстаёмся. Вечером я собираюсь погонять на пруду карасей. А вдруг получится?..

      Вечером, прежде чем идти на мельничный пруд, ловлю пескарей на перекате. Клёв отличный, только успевай насаживать червей на крючок. Не заметил, как начало темнеть. Перешёл на пруд. Забросил снасть. Жутко. Ребята рассказывали, что в пруду живут щуки, которые могут запросто проглотить дикого утёнка. Осмотрелся. Действительно, утка с утятами плавает у берега, под нависшими над водой ивами. Может, щука сейчас нападёт? Нет, утки скрываются в траве. А тем временем поплавок на моей удочке начинает медленно приподниматься, затем наклоняется и ложится на воду. Я подсекаю. Карась упорно сопротивляется и не хочет всплывать на поверхность, но я побеждаю. Крупный, красно-золотой и чуть черноватый, он бьётся в траве рядом со мной. Вот вам и не клюёт!

      Следующая поклёвка сразу. На этот раз поплавок, сделанный из гусиного пера, дрожит мелкой дрожью. Чуть поднимается и плывёт к кувшинкам. Подсечка – и на берегу снова красно-золотистый. Клёв длится минут тридцать. Все пойманные караси стандарт – что-то около полукилограмма. Это удача. Сматываю удочку, беру в руку бидончик и быстро бегу в сторону деревни. Стемнело, а мне ещё нужно перейти реку и добраться до дома. Близкие удивлены. Не могут поверить, что все мои караси пойманы на удочку. Но факт налицо: караси плавают в тазу, куда я их выпустил.

      – Молодец! – хвалит меня дед. – А сейчас за стол и отдыхать. Завтра мы с тобой скот пасём.

      Только я успеваю поужинать, как лампочка под потолком мигает три раза и гаснет. Свет отключается…

      Утром меня поднимают ещё в полной темноте. Бабушка спрашивает:

      – Ты не слышал, как ночью куры кудахтали?

      Я мотаю головой:

      – А что случилось?

      – Лиса кур поворовала. Голову многим пооткусывала.

      – Всем?

      – Да нет. Петуху и нескольким несушкам.

      На улице дед Платон несёт к оврагу мёртвых кур. Размахивается и забрасывает их далеко в кусты.

      – Может, ощипать и суп сварить? – Баба Люба робко смотрит на деда.

      – Буду я дохлятину жрать!

      Он возвращается к дому и снимает с поводка собаку, которая всегда привязана у крыльца. Собака мелкая, дворняга, шавка шавкой.

      – Её-то куда?

      – Туда же! – Дед Платон подходит к столбу, берёт собаку за задние ноги и бьёт головой о столб.

      Я вздрагиваю. Слёзы текут из глаз.

      – Платон, ты что творишь? Совсем озверел? – не выдерживает баба Марфа.

      Дед смотрит на нас тяжёлым взглядом.

      – Не собака была, одно недоразумение. Лиса кур давила, а она даже не тявкнула.

      Он забрасывает теперь уже мёртвую собаку в те же кусты, куда кидал кур.

      – Пусть лиса их там ест. А вам хватит столбами