Ночи северного мая. Галия Мавлютова

этого? – Сергей едва шевелил языком. Чужая красота давила на него невыносимым гнётом. Он так и не смог обозначить преступный объект каким-нибудь словом.

      – Нет, не видел! В парилке было темно. Он подкрался сзади.

      Ваня почти кричал. Его злили вопросы, на которые он не знал ответов.

      В палате стояла напряжённая тишина. Мужчины старательно делали вид, что спят, но все зорко наблюдали за Сергеем. Мужчины, попавшие волею судеб в кожно-венерологическую больницу, считали себя жертвами обстоятельств, но красивый юноша стал для них образчиком трагедии. Каждый видел себя на месте Вани. И каждый ему сочувствовал. Все готовы были перегрызть глотку любому, кто хоть намёком мог обидеть мальчика.

      – Он сразу ушёл, а я упал. Я ничего не помню. Меня вынесли в раздевалку. Потом вызвали скорую и милицию. Всё!

      Ваня лёг и отвернулся к стене. Сергей понял, что никакая магическая сила не сможет поднять подростка во второй раз. Он будет лежать до скончания века. Сергей хотел спросить про других посетителей бани. Почему никто не пришёл на помощь, не отбил его у насильника? Подумав, Сергей понял, что и на этот вопрос у Вани нет ответа. И никто не сможет на него ответить. Это самый бесполезный вопрос по данному уголовному делу. Его может задать человек, не имеющий к оперативной работе никакого отношения. Сергей протянул руку, чтобы погладить Ванино плечо в знак прощания, но отдёрнул её, испугавшись собственного порыва. Сейчас любое мужское прикосновение может стать для Вани ещё одной тяжёлой травмой.

      Москвин с трудом поднялся и вышел из палаты, буркнув через плечо слова прощания. Они предназначались для больных мужчин, получивших в процессе многотрудных поисков любовных приключений чрезвычайно легкомысленную, но тяжёлую и коварную болезнь. Сергей не пошёл к милой женщине в белом халате. Она была права. Ваню надолго вышибло из жизненной колеи. Хорошо, если он останется жить. Хорошо. Но есть одно но. Если он останется в живых, то сломается. С такой красотой невозможно прожить обычную жизнь. Она будет заполнена до краёв колдобинами и буераками.

      В больничном парке раздавался птичий грай. Весна полновластно захватила свои владения. Деревья покрылись изумрудной зеленью, ещё не запылённой, свежей и сочной. Вовсю цвели ивы. Под ногами хрустел гравий, сплошь покрытый тонким слоем песка, кое-где поросший проплешинами клевера. На полянах светились яркие солнышки одуванчиков. Сергей прислонился к старой ели и, прижав ладони к замшелым бокам дерева, заплакал, вспомнив невыносимую красоту Вани Чекомасова. Как могло случиться, что в рабочей пролетарской семье, где по субботам всей семьёй ходят в баню, а по воскресеньям пьют и гуляют, чтобы в понедельник проснуться в пять утра и пойти на смену на завод, могла появиться и вырасти редкая человеческая особь? Сергей вспоминал лицо Вани, и рыдания усиливались. Он никак не мог понять, откуда берётся красивый человек и зачем он рождается, если у обычных людей при его виде появляется желание растоптать и унизить Божье творение? Когда рыдания стихли, Сергея вырвало прямо на сочную зелень