Ловушка для «Осьминога». Станислав Семенович Гагарин

границы час – перед рассветом. Небо уже посерело, сверху сыпался то мелкий снег, то мелкий дождь. Петр с напарником, Васей Любиным, парнишкой осеннего призыва, недавно прибывшего из учебного отряда, обходил участок на левом фланге заставы – он упирался в берег морской бухты.

      С ними был черный Ремиз, которого вел на поводке Игнатенко. Официально Петр не был проводником собаки, но он любил собак, хорошо их чувствовал и часто выходил на охрану границы вместе с Ремизом, который особенно к нему привязался.

      Стоило Ремизу напрячься и чуть слышно заворчать, Петр сразу понял, что впереди – люди. А здесь, в этой полосе, могут быть только нарушители.

      – Любин! Бери резко вправо! – приказал он напарнику. – Обходи зону и займи позицию у самой границы, чтобы они шли на тебя. Как действовать – знаешь. А я постараюсь задержать их здесь. По дороге позвони дежурному. Поднимай заставу в ружье! Выполняй…

      – Есть! – шепотом ответил Вася Любин и тут же исчез.

      Петр Игнатенко продвинулся еще вперед, едва сдерживая рвущегося Ремиза, и среди кустов увидел смутные еще силуэты двух человек. Они осторожно шли от бухты к линии контрольно-следовой полосы. Сигнальной системы в те годы еще не было…

      Нарушители несли какой-то продолговатый предмет, похожий на свернутый в трубку ковер. Как выяснилось потом, это действительно был своеобразный ковер – плотное покрывало, которое бандиты хотели расстелить на контрольно-следовой полосе и перекатиться через нее, не оставляя следов на разрыхленном грунте.

      – Стой! – крикнул Игнатенко. – Стой! Стрелять буду! Руки вверх.

      Неизвестные бросили поклажу и разом упали на землю.

      Петр спустил Ремиза с поводка, тот молча бросился вперед, навстречу ему грянули выстрелы, раздался жалобный вой собаки, и тогда Игнатенко открыл огонь.

      «Ах, Ремиз! – подумал Петр. – Не уберегся, бедный…»

      Один из нарушителей поднялся и побежал, не таясь, по направлению к границе.

      «Надо его остановить! – лихорадочно думал Петр, целясь в перемещающуюся фигуру. – Любин еще не подошел к позиции. Да и молод он, как бы не растерялся, не упустил».

      Петр неторопливо тронул спусковой крючок автомата Калашникова и тут же отпустил палец. Короткая, в три патрона, очередь догнала нарушителя, он ткнулся на бегу в землю и замер, неподвижный.

      Но пока Игнатенко стрелял, второй перекатился в другое место и, прежде чем Петр обнаружил его, выстрелил по сержанту дважды. Одна из пуль задела пограничнику правое плечо. Он послал туда, откуда пришли пули, длинную очередь, чтобы не дать врагу прицелиться, и тут же сменил огневую позицию, замер, надеясь, что нарушитель сочтет его погибшим.

      Так и случилось. Противник, с которым вел дуэль Игнатенко, подождал немного и, не видя пограничника, стал осторожно приподниматься.

      «Взять живым! – мелькнуло в сознании сержанта. – Взять его живым…»

      Прыжком вскочил Игнатенко на ноги, рассчитывая, что неожиданное возникновение