Наперекор судьбе. Пенни Винченци

жизнью, прежде чем на твои плечи ляжет груз ответственности за семью. В чем-то я согласен с твоей матерью: в ближайшем будущем тебе стоит проявить немного дипломатии.

      Потрясенная его словами, Венеция на время потеряла дар речи, а когда вновь его обрела, велела Бою убираться прочь. Остаток вечера и ночь она рыдала в объятиях Адели. На следующее утро к ней снова заглянул отец, бледный, изможденный, он спросил дочь, чего же та хочет.

      – Мне невыносимо видеть тебя страдающей. Это разрывает мне сердце, – признался он.

      Венеция сказала, что она действительно хочет выйти замуж за Боя.

      – Уверена, и он тоже хочет на мне жениться. Мама вчера просто надавила на него. Она и раньше так делала, когда Бой бывал у нас. Ты же знаешь, она всегда добивается, чтобы было так, как надо ей. Я не могу согласиться на этот ужасный шаг. Не могу. Ну как я позволю убить моего малыша, вырвать его из меня? Если вы будете меня принуждать, я лучше убью себя.

      Оливер молчал. Почувствовав, что отец наполовину принял ее сторону, Венеция бросилась ему в объятия, глядя на него своими большими умоляющими глазами, в которых так выразительно блестели слезы.

      – Папочка, ну пожалуйста. Ты же умеешь повлиять на нее. Ты единственный человек, которого слушает и она, и Бой. Прошу тебя, сделай все, что в твоих силах.

      Оливер ласково погладил дочь по голове и сказал, что постарается ей помочь, а ей самой сейчас нужно попытаться успокоиться и уснуть. Он ушел, оставив Венецию на попечение Адели. Естественно, Адель на цыпочках двинулась следом. Вернувшись, она сообщила, что у родителей состоялся разговор на повышенных тонах.

      – Они громко кричали, но я не могла разобрать ни слова. И потом, я слишком боялась задерживаться возле их двери.

      Оливеру не удалось разубедить Селию. Прошло два дня, два жутких дня, полных слез, взаимных обвинений и упреков. С каждым часом Селия делалась все неумолимее, а Оливер впадал все в большее отчаяние. Бой вообще не показывался.

      На третий день к внучкам неожиданно приехала леди Бекенхем.

      – Ваша мать не знает, что я здесь, – сказала она. – Но я волнуюсь за Венецию. Ах ты, глупая девчонка. Боюсь, мы так и не усваиваем уроки, – вдруг добавила она.

      – Кто это мы? – спросила Венеция, вытирая нос.

      Свою бабушку она очень любила.

      – Мы, женщины. Поколение за поколением, мы упрямо делаем одни и те же ошибки. Полагаю, мужчины – тоже, но расплачиваться-то приходится женщинам. А теперь скажи, чего ты хочешь? – спросила Венецию леди Бекенхем.

      – Я хочу выйти замуж. Естественно, за Боя. И он хочет на мне жениться. Он так и сказал, – добавила она, отредактировав правду столь умело, что сотрудники отцовского издательства ей всерьез позавидовали бы.

      Леди Бекенхем посмотрела на внучку:

      – Я очень сомневаюсь, что он способен стать тебе достойным мужем. Его отец – сплошной позор, да и мать не лучше. Они люди без традиций. Одним словом, нувориши.

      – Я знаю, но мне плевать и на традиции, и на то, что они нувориши.

      –