Наперекор судьбе. Пенни Винченци

Венеция, так у тебя…

      Венеция молча посмотрела на сестру и опустила глаза.

      – Венеция!

      – Нет. Еще нет. И что с того? Так и раньше бывало.

      – Только один раз, когда ты болела.

      – Слушай, давай без драм. Мы на какое время записывались к парикмахеру? Пойду-ка я одеваться. Да перестань ты на меня так смотреть, Адель. Пожалуйста.

      – Но…

      – Адель, я могу принять ванну? Если мы будем копаться, то опоздаем.

      – Венеция…

      – Адель, прекрати. Беспокоиться не о чем.

      Но это она только говорила.

* * *

      Весь день ее одолевало беспокойство. Она беспокоилась, сидя в парикмахерской, пока парикмахер создавал на их головах волнистые узоры. Беспокоилась потом, когда они ели ланч, а ей совершенно не хотелось есть. Беспокойство не оставляло ее ни за туалетным столиком, ни в такси, пока они ехали в «Савой» и она успокаивала сестру, говоря, что та выглядит просто божественно и что Люк Либерман наверняка ее заметит и, возможно, захочет пригласить на обед. Она беспокоилась, переступив порог «Савоя». Отец с гордостью представил их Марселю Лемуану. Она беспокоилась и потом, рассеянно бродя среди гостей, улыбаясь, силясь выглядеть заинтересованной, когда с нею говорили о книге, об издательстве, об отцовской сметке и потрясающем чутье ее прекрасной, талантливой матери. За столом она сидела рядом с Ги Константеном и видела страдания Адели, поскольку место рядом с Люком занимала их мать. Страдания сестры только усилились, когда Люк вначале пригласил танцевать их мать, потом Барти, ее и лишь после этого настал черед Адели. Беспокойство не проходило. Она пыталась беззаботно улыбаться, пыталась не думать об этом, но все равно думала, думала, думала. Может, она напрасно бьет тревогу? Ничего страшного, задержка всего на каких-то два дня. Это вообще ничего не значит. Но поскольку у Адели уже началось, это значило очень много. Фактически все.

* * *

      – Мадемуазель Адель?

      – Да. А кто говорит? Ой, Люк! Рада вас слышать. Какой замечательный был вчера прием. Я очень надеюсь, мсье Лемуану понравилось.

      – Да, ему понравилось. Что касается меня, все могло бы быть еще лучше.

      – У вас какие-то неприятности?

      – Видите ли… – Его голос потерял долю обаяния, и там зазвучали нотки раздражения. – Мне хотелось еще раз встретиться с вами. Я надеялся пригласить вас на ланч в узком кругу: вы, я и Марсель. Но так получилось, что нам пришлось побывать в нескольких книжных магазинах. А потом у нас была встреча с мсье Бруком. Увы, дела не позволяют нам задержаться в Лондоне. Мне очень, очень жаль, но я звоню, чтобы попрощаться.

      – До свидания, – глухим, не своим голосом сказала Адель.

      – Скажите, а вы не собираетесь… более активно работать в издательстве, как мадемуазель Миллер? Очень эрудированная девушка. Я просто в восторге от разговора с нею.

      Чертова Барти! Ну почему этой девице всегда везет?

      – В общем… В этом есть смысл… Да.

      – Отлично… Что ж, au revoir, мадемуазель. Я был необычайно рад снова вас увидеть.

      – Au revoir, – промямлила Адель.

      Если