Отчёт №17—3. Александр Кожинов

в робком ожидании спросила Елена Юрьевна.

      – Да вот я хотел Вам прочитать кусочек моей монографии, а Вы бы оценили?

      Елена Юрьевна расстроилась, но решилась на эксперимент. Дослушав, она смотрела на ученого удивленными глазами.

      – Вот это Вы умный конечно!

      – Правда? – смущённо ответил Сардар Серафимович и продолжил.

      – А как Вам? Стоит поменять «теорию диалога» на «теорию общения»? А может, слово «данный» слишком часто повторяется?

      – Я буду с Вами честна. Я вот ни слова не поняла! Но впечатление сильное… – с влюблёнными глазами продекламировала Елена Юрьевна.

      – Ладно, спасибо! Положить Вам с собой рогалик? – как бы намекая спросил он.

      – Не, я еще посижу! – беззаботно сказала Елена Юрьевна.

      Они пытались говорить, но не получалось. Сардар Серафимович рассказывал ей о своих конференциях, Елена Юрьевна о показаниях. Перешли на тему детей. Тут и вовсе поругались. Сардар Серафимович намекнул на время, она всё-таки ушла. Он снова остался один.

      Тут ему вдруг пришла в голову смелая идея: а что, если ему устроить конференцию по творчеству Пришвина? С этой мыслью и уснул.

      На утро он забыл об этой смелой идее и как ни в чём не бывало снова рассказывал только об одном важном человеке в своей жизни – Михаиле Михайловиче Пришвине, великом русском прозаике и публицисте.

      Неуверенный забег

      – Мой голос невозможно слышать! Он такой высокий, что для мужчины не совсем прилично! – сказал Роман Григорьев своей подруге Инессе.

      – Неприлично – это уж точно, я каждый раз рдею, как девочка! – ответила Инесса и стала медленно теребить пальцы ног.

      Они сидели в кафе «Губа» с голыми ногами и осматривали все вокруг. Инесса жалела, что не обулась до того, как войти, Роман думал о голосе. Думал он и о том, что скоро подойдет официантка и попросит сделать заказ. Придётся говорить что-нибудь, а ему этого, конечно, не хотелось. Кроме того, ему было противно видеть, как в этом красивом кафе, совершенно не стыдясь, Инесса слюной вычищала свои ногти на ногах. Больше его беспокоило, что это могла заметить официантка.

      Для своей пространной процедуры Инесса использовала не салфетки, а край белой накрахмаленной скатерти. Она так делала всегда, когда волновалась, но ничего поделать с этим не могла. Часто ей доставалось за это, потому как делала она это только в общественных местах. Дома у неё потребности не было, там было спокойно. Как только же она оказывалась в кафе или в кинотеатре, она срочно находилась и принималась чистить ногти на ногах. Романа это раздражало с самого первого дня их отношений. Тогда он подумал, что это просто минутная придурь, какую люди, сами того не желая, выкидывают на первых свиданиях. Но это не было одноразовой акцией и продолжалось уже четыре года. Вот и сейчас он сидел и думал, что его непременно заставят оплачивать накрахмаленную