Кукловод. Ланиус Андрей

за спиной краснорожего придвинулись ближе. На лице одного из них – этакого героя латиноамериканских фильмов – появилась блуждающая полуулыбка.

      А важный тип, наш Каменный Гость, до которого наконец-то дошло, что над ним потешаются, сорвался в штопор.

      – Молокосос! Мальчишка! Ссыкун! – заорал он, не обращая ни малейшего внимания на окружающих. (А за нашей перепалкой уже наблюдало ползала.) – Да знаешь ли ты, с кем говоришь?!

      – Со старым козлом, – ответил я. Получилось грубовато, но эффектно.

      Вдруг он успокоился.

      – Ладно, недоумок. Ты, значит, еще не поужинал? Отлично! Сейчас из тебя сделают отбивную и тебе же дадут ее сожрать. Понял?! Ты и твоя шалава!

      Набычившись, он бросился ко мне, рискуя перевернуть стол.

      Алина взвизгнула. Вовчик готов был грохнуться в обморок. Смолк оркестр, замерли танцующие. Теперь уже весь зал – до единого человека – наблюдал за перипетиями нашего скандала.

      Импульс биополя – и один из амбалов, тот самый «латиноамериканец», ухватил своего босса за уши и ткнул багровой физиономией в большое блюдо с салатом. Со стороны могло показаться, что парень попросту поскользнулся, и все произошло случайно. Тем разительнее был эффект.

      Когда краснорожий выпрямился, было на что полюбоваться, скажу я вам.

      Ему бы взять салфетку да утереться, а он для чего-то принялся размахивать руками, вдобавод повернувшись лицом к залу. Майонез, стекающий по щекам, и колечко лука, повисшее на грушевидном носу, делали его похожим на клоуна.

      Ресторанная публика, притом находящаяся в сильном подпитии, – особая, не склонная к сантиментам. Вид оплошавшего краснорожего приводил на память кинокомедии Чарли Чаплина и Макса Линдера, которые в ту пору снова с успехом шли на экранах. Хохот стоял дикий.

      Наконец мой противник позорно бежал с поля боя – должно быть, к умывальнику. Оба амбала последовали за ним, при этом усатый бросил на меня взгляд, каким палач награждает будущую жертву, сильно насолившую ему.

      Я наслаждался триумфом.

      – Миленький, пошли скорее, тут есть второй выход… – потянула меня за рукав Алина.

      – Погоди, дорогая… Давай выпьем.

      Но она уже нервно поднялась:

      – Пойдем, миленький…

      Разве я сам хотел не того же?

      Тем более, враги повержены. Пора в интимную обстановку.

      У колонны, держась рукой за сердце, страдал Вовчик. Я сунул ему несколько купюр.

      – Это за ужин и доставленное удовольствие. Не дрейфь, Вовчик! Резервирую этот столик за собой!

      А Алина упорно тащила меня прочь от зала – по каким-то коридорам, через кухню, мимо ящиков и мешков. Похоже, она прекрасно здесь ориентировалась. Наконец мы оказались в тесном дворике. Опять какие-то ящики, затем калитка и – боковая улочка, темная и пустынная.

      Мне наскучила эта беготня. Я остановился и привлек Алину к себе.

      – Погоди, хочу тебя поцеловать…

      Красотка дрожала как осиновый листок.

      * 

      Это ужасный человек, – выдохнула она, пряча гу

      бы. – Напрасно ты так с ним. Ой, напрасно! «Козла» он

      тебе