Третьи. ШаМаШ БраМиН

не приспособлена к современному информационному полю. А дополнительная нагрузка негативно повлияет на наше состояние здоровья. Как-то так они сформулировали, но, по сути, это отключение старшего поколения от телевидения, интернета, стационарной и мобильной связи. Вот уже десятый день я узнаю новости от случайных людей. От таких же «третьих» как я сам.

      Меня озарила блестящая, как мне показалась, идея. Машуля. Еще три остановки пешком и я доберусь до ее дома. Уж кто-кто, а родная дочь объяснит мне, что на самом деле происходит. И главное, она не откажет отвести меня на кладбище. К моей супруге. Ее матери. Собравшись духом, я потопал.

      Пока добирался, пришлось сделать два привала. Сердце выскакивало из груди, колени судорожно ломило, а голова кружилась так, словно я на аттракционе.

      – Кто там? – услышал я из-за запертой двери голос внучки.

      – Ксюша, привет! – звонкий голосок безумно меня обрадовал. – Радость дедушкина!

      – Мама, мама, – голос удалялся, – дедушка пришел!

      Через пару секунд из-за двери заговорила Машуля:

      – Чего пришел? Вам же запрещено шляться по городу!?

      – Доця здравствуй! Двери-то хоть откроишь?

      – Нельзя! Ты понимаешь, что можешь всех нас заразить? Егор только оправился от «Девятнадцатого»

      Я понимал, но ничего не мог с собой поделать.

      – Машуль, открой! Я на секунду, посмотрю на вас и … мне больше ничего не надо.

      Повисла тяжелая пауза. Дочь сомневалась. В ней боролся, с одной стороны, страх, а с другой … что-то, что до пандемии называлось … Не важно.

      – Папа, уходи! – наконец сказала она. Голос ее дрожал, и я чувствовал, как ей больно это говорить. – Ты можешь нас убить!

      – Доця, любимая, я не болен! Я … – как много надо им сказать, но голос утонул в обиде.

      Я стоял на лестничной площадке и глотал слезы. Кто знает, сколько бы еще там простоял. За дверьми послышался голос зятя:

      – Кто там? Папа? Чего ему здесь надо?

      – Здравствуй, Егор! – сказал я, пытаясь унять слезы.

      – Что вам надо, Андрей Павлович!? Идите отсюда. И не приходите больше.

      – Но, я всего лишь …

      – Уходите. Иначе звоню полицию! Маша, где дезинфектант? После него надо все там продезинфицировать.

      Я положил ладонь на дверь, пытаясь хотя бы их почувствовать. Единственные оставшиеся любимые люди. Может, в комиссии правы? Я действительно опасен для них? И не только для них, для всех тех, кто младше шестидесяти. Меньше всего на свете я хочу причинить кому-нибудь вред. Особенно им.

      – Прощайте! – прошептал я, заковыляв по лестнице вниз.

      42-ой день пандемии. 11-ый после брифинга. (первая запись)

      Ночью я не спал. Визит к дочке вымотал меня окончательно. Колени ломит безостановочно, голова просто раскалывается. Наверняка, давление зашкаливает. Надо бы позвонить в «скорую», но стационарный телефон отключен. А мобильник, за продукты, отобрали еще в первый день. Да врачи бы и не приехали. В день брифинга комиссия вынесла решение,