Psychica. Алексей Сергеевич Вилков

коллекцию возбудителей. У нас толерантность ого-го! Ни одна зараза не возьмет. Проверено! Я иной раз специально на себе незамысловатые эксперименты ставлю – съем что-нибудь не то, выпью сырой воды, куплю шаурму черную-черную, подгорелую, с корейской морковкой, и все это употребляю, запивая молоком. И пока ни одного случая заражения. Ни одного! – гордо добавил он и вернулся к головоломке.

      – А ты чем траванулся?

      – Фомин скисшим кефиром напоил.

      – Ого! На такой жаре микробы лихо размножаются. Пакет простоял на подоконнике.

      – Гад! Что же ты раньше молчал?

      – Так я думал, вылили это дерьмо.

      – Не успели, – с досадой произнес Максим, пытаясь расслабиться.

      Когда кишечник притих, Максим уже катался по вызовам. Димка непривычно молчал и грыз ногти, а Семыч проклинал пенсионную реформу и льготное кредитование, почему-то рассуждая об ипотеке, которая никому из них не светила. Максим уверовал Симыча, что у него и так с жильем порядок, разве что Димке есть смысл напрячься, но тот хмурился, и когда обглодал ноготь на большом пальце, спросил, есть ли особые условия для молодых трутней, на что получил невразумительный ответ про накопительный капитал и сомнительные перспективы.

      Выпив минералки, Максим слушал «Авторадио» и наслаждался освежающим сквозняком. Неожиданно прозвучал мобильник. Не разбирая дисплейную надпись, Максим ответил, долго переспрашивая собеседника, пока не понял, с кем разговаривает.

      Звонил знакомый доктор с прошедшего дежурства. Он сильно заикался, отрывисто дышал и напряженно спрашивал, все ли у него в порядке? Максим беззаботно отвечал, сдерживая отрыжку, не понимая, что ему понадобилось в три часа ночи?

      Официально представившись Глебом Леонидовичем Коромысловым, психиатр предложил встретиться, так как есть повод исключительной важности, имеющий отношение к ним обоим. В тоже время он подчеркивал, что ничего катастрофического не произошло, и пообещал поделиться полезными новостями про своих пациентов.

      Маликов помнил прошедшие события с доскональной точностью. Договорились пересечься в «Парке Горького». Рвение и нескрываемое беспокойство Глеба смущали, заставив переживать, не случилось ли чего плохого? После звонка совсем не спалось. Мерещились звездочки, и ныла спина. В комнату то и дело заглядывали посторонние, включали свет и будили соседей.

      Ощутив прилив невыносимой тоски, Максим решил отправиться на разведку, чтобы найти Ларису. Гордость растворилась в неудовлетворенности. Он почистил зубы, выпил третью бутылку минералки и прошелся по тускло освещенному коридору, остановившись у женской раздевалки, боясь постучаться. Дождался шороха за стеной, и перед ним предстала косматая тетка со свисающим на груди стетоскопом – Люда Батракова, ветеран службы спасения.

      – А Лариски нет. Не приезжала пока, – сердито произнесла она.

      – Давно в пути? – растерялся Максим от ее проницательности.

      – Часа три. Зайди, другие девчонки тоже пропадают.

      – Нет