Жирный кукбалеш. ЭЛЬМИРА ХАН

грязи. Гульчачак держала Рустама за локоть, а он негромко играл на гармошке-тальянке. В засыпающей деревне слышалось тихое блеяние баранов и далекое эхо петушиных криков.

      Был поздний вечер. Деревню Адайка ждало затмение.

      – Думаешь, и правда увидим луну? – спросила Гульчачак.

      Рустам подмигнул, громко закрыл гармонь. Подошел к забору, нарвал кленовых листьев и подарил ей.

      – Желтые листья для черных кос похожи на позолоченные чулпы наших бабушек, которые они в косы заплетали, помнишь? – Он потрепал ее по щеке. – Я тебя люблю, мой чернослив. Конечно, увидим, по радио же передавали!

      Рустам поцеловал круглый носик Гульчачак и поправил ее расшитый цветами камзол из бархата, обшитый тесьмой и мехом.

      – Пошутили, небось. Куда нашей деревне до затмений! У нас только бараны растворяются! Уже это – целое событие! – Гульчачак попыталась «раскрыть» гармонь.

      – Тебе не надоело носить этот бабушкин камзол? – Парень взял ее за руки.

      – У москвичек таких нарядов нет, они только у кровных татарочек, не стесняющихся своих корней!

      – Ну, носи, раз нравится, – пожал плечами Рустам. – А мне пора, скоро вернусь.

      – Если у какой-нибудь москвички косы не окажутся длиннее, чем у меня! – Гульчачак отвернулась и надула губки.

      – Зачем мне московские цапли, когда здесь меня ждет мой свежий, сочный, мягкий чернослив! – Рустам положил гармонь и обнял девушку. – Ты же будешь ждать?

      – Посмотрим. Не будешь писать, то и ждать не буду. – Она вздернула носик.

      – Да чего смотреть-то! Свадьба и все! Чернослив мой, полностью и безоговорочно! – Он поцеловал ее за ушко.

      – Только ты возвращайся скорее, ладно? – протянула Гульчачак.

      Она взяла его руки и поцеловала их.

      – Обязательно.

      Рустам проводил Гульчачак до дома, сел в «Ниву» и, несколько раз посигналив, с трудом выехал из грязи.

      – Узнай там, в Москве, когда нам асфальт проложат! – крикнула ему вслед Гульчачак

      Он помахал ей в ответ.

      – Ну и дурочка же ты! – услышала Гульчачак за спиной голос Розы.

      – У тебя учусь! – фыркнула она.

      – Неужели ты думаешь, что у него есть перспективы? Я бы постеснялась даже стоять рядом с «Нивой», не то что сесть! Не вернется он из Москвы, зря флюиды свои расплескиваешь! Давай я найду тебе жениха с будущим, местного, у меня есть такие подписчики! – подмигнула Роза и поправила прическу, одернула красное платье, расшитое бежевыми рюшечками.

      – А рядом с комбайном мужа не стыдишься стоять? Или мы любим колхоз только в инстаграме, да? Твои подписчики – стадо ослов! Ты еще и свекровь убедила сделать фотосессию! Я не ожидала, что и она туда же! А все возмущалась, что стыд и позор до гроба! Верещала, как резаная курица! – Гульчачак встала в позу, косички волнительно трепыхались на груди.

      – Дворняжка ты моя первобытная! Да, сегодня фантик ценят больше начинки! – оскалилась Роза. – А свекровь только и мечтает, чтобы я выиграла конкурс «Невестка – сахарок!». Кто ж