Государственный мститель. Александр Тамоников

открыл створки окна. Они, как ни странно, открылись внутрь свободно. Хотя что тут странного? Камера предназначалась для содержания арестованных на несколько суток офицеров, имеющих по уставу полную свободу перемещения по территории караульного помещения. Но это – офицеров, арестованных за совершение административных правонарушений. Он же, капитан Сергей Роенко, – уголовник. И держится под замком и усиленным наблюдением, которое, впрочем, особо ничем примечательным не обозначалось. Подходил кто-то несколько раз к двери, смотрел в глазок. Да пищу доставляли усиленным нарядом, под контролем начальника караула.

      Свежий воздух ворвался в камеру, заполняя ее ароматом набирающей силы осени.

      Сергей потрогал решетку. Несколько раз дернул на себя. Из пазов посыпались куски засохшего раствора. Да, стройбат у нас строит «на совесть». Роенко ожидал, что перед ним будет более серьезное препятствие.

      Сергей убрал крошки раствора, закрыл окно и присел на кровать. Задумался.

      Вечером, как и обещал, зашел командир. Принес домашние блины.

      – Возьми вот, узник, жена передала.

      – Спасибо. Что там нового?

      – Да ничего. В смысле хорошего. Был у Костычева Пал Егорыча, заместителя начальника УВД. Показания Коротыша и твоей Галины изменить можно, есть у него рычаги воздействия на подобную публику. Но вот смерть охранника… Тут ничего не сделаешь. Я ему версию изложил, что это – работа бандюганов, но он ответил, что охранник умер в машине «Скорой помощи». А в ней находились только бригада и сопровождающий их милиционер. Не имел к нему больше доступа никто. И вскрытие показало, что смерть наступила от кровоизлияния, вызванного переломом основания носа и обильным внутренним кровотечением. Бил же его ногой?

      – Бил!

      – Вот и получается, что не рассчитал ты, Роенко!

      – Жаль пацана. Не хотел я его валить. Черт! И все же не мог я его убить. Ну не мог!

      – Против экспертизы не попрешь. Но мне сказали, что тебе будет предъявлено обвинение в непреднамеренном убийстве в состоянии аффекта. Смягчающие обстоятельства.

      – Применение оружия – тоже смягчающее обстоятельство?

      – Ты чего против меня окрысился-то? Я тебя, что ли, обвиняю? Говорю, что знаю. И соблюдай, в конце концов, субординацию – ты еще офицер Российской армии.

      – Извините, товарищ подполковник! Сами понимаете… А этот парень, охранник, у Коротыша давно работал? Семью имел?

      – Какая там семья? Здесь ты совесть свою успокой. За ним тоже грешков много водилось. Дважды судим был. За дела бандитские.

      – Ну, тогда еще ладно. И все равно жаль…

      – Да хватит тебе ныть. В Чечне таких мало положил?

      – Там – война, а здесь – другое дело.

      – Значит, так, капитан! Рассиживать с тобой у меня времени нет. Завтра буду запрашивать дивизию насчет твоего рапорта, черт бы его побрал. Как что узнаю – сообщу. Давай, держись! Ничего хорошего в твоем положении нет, конечно,