Три персонажа в поисках любви и бессмертия. Ольга Медведкова

что она на нее чуть облокотилась. Тут с Чибиса Второго покрывало на пол съехало, и он затарахтел на радостях – о клеменс о пия о дульчис. Только и знал он что матермизерикордию молоть.

      Она ждала лицом к окну и саду. Там росли в небо такие же черные пальцы, как она уже видела в пути. В глубине виднелись горы, сначала зеленые, округлые, покрытые кудрявой щеткой, на вид жесткой, как если по ним рукой провести, такой щеткой ее терли, чтобы была белая. А дальше горы были голубые и совсем небесные, растворялись в облаках, но вместе с тем были они и острые, небо шпилями кололи. В открытое окно сильно пахло, как никогда не пахло дома, чем-то теплым и клейким, медовым, смолистым. Чибис Второй почесался и мигнул ей своим злым правым глазом. Отчеканил – суспирамус. Почему его разрешили с собой взять, а не няню? Она бы сейчас наговорила ей всяких нелепостей, по сходству и подобию. А чего и с чем сходству? Кого и с кем подобию? Непонятно и, наверное, глупо. А без нее скучно.

      – Как же, да ведь с папенькой подобие-то. А того звали Иво. А ив – дерево такое, тис, а как бы кипарис, а тут таких не растет. А только там.

      А вот она и там, где тисы с кипарисами: Ивонна. Так ли впрямь звать ее? Как узнать? Ивонна деревянная. Древесная и-вон-н-она.

      Вошли. Главный с капелланом. Без доктора. Пригласили жестом за собой следовать. Пошли по галерее: по одну сторону в сад открыта. Да она уже знала, не глупая. Далее по лестнице вверх. Узко, вдвоем не пройти. Юбку себе сама едва заметно держала. Ох, не упасть бы, только бы не на колени. Потом опять широко и светло стало. Шли довольно долго, через большие богатые комнаты. Потом одна поменьше комната, а за ней капелла. Она не сразу поняла, было темно. Свечи горели. В глубине алтарь, лампа, крест.

      Ее подвели. Поставили. Сами рядом встали с двух сторон. Капеллан вынул из-под сутаны свой миссель, сверкнул золотым корешком, открыл книгу и рот одновременно и стал молитвы читать: про нобис, и так далее. Она встала по стойке, глаза в горизонт, все как полагается. Потом, когда глаза к полутьме привыкли, она увидела то самое и чуть не вскрикнула. Но сразу опять: смирно. Так быстро выпрямилась и замерла, что чуть на это не упала, на которое там перед ней, перед алтарем лежало. Оно, тело, мужское то есть. Он лежал. На помосте наклонном. К ней вниз ногами в туфлях с пряжками. А от нее вверх лицом белым, как слепленным. Лежит, не шевелится. Глаза закрыты. Весь одет по полному параду. Она догадалась, что мертвый. Свечи вокруг потрескивают. Свет от них волнообразно колеблется. Волосы кудрявые убраны в прическу. Лицо такое особенное, в морщинах, но не слишком. Нос длинный. Брови вразлет черные. За ним стоят щиты и висит разное оружие, мечи и латы военные. На щитах что-то написано, не разобрать. И изображение на щитах, как в саду, таких же деревьев, как которые черными пальцами в небо. Тут она что-то такое подумала, но не до конца. Быстро пронеслось, не удержалось. Она запомнила, что о чем-то подумала важном, но о чем, потом уже не помнила.

      Капеллан приблизился, взял под руку и подтолкнул ее так, чтоб она к лицу лежащего приблизилась. Она