Маленькие женщины. Луиза Мэй Олкотт

дни начали становиться холоднее, а вечера короче, и Джо все больше своего свободного времени проводила на чердаке. Два или три часа теплое солнце глядело в высокое окно, освещая Джо, расположившуюся на старом диване и усердно что-то пишущую; бумаги были разложены на сундуке перед ней, а Скрэбл, ручная крыса, разгуливала под балками в сопровождении старшего сыночка, славного малого, который явно был очень горд своими усами.

      Совершенно поглощенная своим занятием, Джо торопливо и небрежно царапала пером, пока не была исписана последняя страница. Тогда она вывела внизу свое имя с великолепным росчерком и, уронив перо, воскликнула:

      – Вот, я сделала все, что могла! Если это не годится для печати, придется подождать, пока я не научусь писать лучше.

      Откинувшись на спинку дивана, она внимательно прочла всю рукопись, делая кое-где пометки и вставляя множество восклицательных знаков, похожих на маленькие воздушные шарики; затем она перевязала ее хорошенькой красной ленточкой и с минуту сидела, глядя на нее с серьезным, задумчивым выражением, ясно говорившим о том, с каким усердием она трудилась. Старый кухонный ящик из жести, подвешенный на стену, заменял Джо конторку. В нем она держала свои бумаги и несколько книжек, заботливо запирая все это от Скрэбл, которая тоже отличалась любовью к литературе и, если какие-либо томики оказывались ей доступны, устраивала библиотеку с выдачей книг на дом, съедая целые страницы. Из этого жестяного вместилища Джо извлекла вторую рукопись и, сунув обе в карман, тихонько спустилась по лестнице, оставив своих друзей грызть ее перья и пробовать чернила.

      Она постаралась как можно бесшумнее надеть шляпу и жакет, подошла к заднему окну, выходившему на крышу невысокого крыльца, спустилась с нее на поросшую травой небольшую насыпь и кружным путем направилась к дороге. Добравшись туда, она успокоилась, окликнула проезжавший омнибус и покатила в город, с видом очень веселым и таинственным.

      Если бы кто-нибудь наблюдал за ней, то, несомненно, счел бы ее действия очень странными, так как, высадившись, она зашагала быстро и решительно, пока не добралась до одного из домов на одной из оживленных улиц; найдя с некоторым трудом нужный подъезд, она вошла в дверь, взглянула вверх на грязную лестницу и, постояв с минуту как вкопанная, вдруг вынырнула на улицу и зашагала прочь так же стремительно, как пришла. Этот маневр она повторила несколько раз, к большому удовольствию черноглазого молодого человека, который сидел развалившись в кресле у окна здания напротив. Возвратившись в третий раз, Джо взяла себя в руки, надвинула шляпу на глаза и пошла по лестнице с таким видом, словно наверху ей должны были вырвать все зубы.

      Среди других вывесок, украшавших витрину у подъезда, в котором исчезла Джо, была и реклама дантиста, и, бросив взгляд на пару огромных искусственных челюстей, которые медленно открывались и закрывались, чтобы привлечь внимание к красивым белым зубам, молодой человек надел пальто, взял шляпу и спустился, чтобы встать на караул в дверях напротив, бормоча при этом с улыбкой и содроганием:

      – Как