Та, что приходит ночью. Дельфина Бертолон

на маму.

      – Да, мамочка?

      – Помнишь, что было сегодня ночью?

      Сестра, казалось, не поняла: она беззаботно помотала головой.

      – Сегодня ночью, – продолжала Софи, – тебе опять приснился кошмар.

      Жанна смотрела на маму с непониманием. Казалось, ей хочется сказать: «Да ты вообще о чём?»

      – Не было никакого кошмара.

      – А почему же ты плакала? – резко вмешался папа (он был в плохом настроении после бессонной ночи).

      И снова такой же взгляд: взрослый, жёсткий, снисходительный. Я никогда не видел, чтобы Жанна так смотрела – такая малышка в льняных кудряшках, смешливая глупышка пяти лет. Лицо её прямо преобразилось.

      – Я не плакала, – ответила она решительно. – Это она плакала.

      Папа нахмурился.

      – Она? Кто она?

      Сестра стала возить по столу своего пони с радужной гривой и звёздочками на крупе. Родители переглянулись. Чувствовалось, что им смешно, хочется сказать: «Ох уж эти детки!»

      Но мне было не смешно. На мгновение (ну, на долю секунды) мне показалось, что моя сестра – это не моя сестра.

      Потом Софи отправилась купаться, и мы остались с папой. Он стал рассказывать о ремонте, о том, что уже начали делать, что ещё нужно сделать, о том, как здесь будет прекрасно через пару месяцев. Что на следующей неделе рабочие сделают застеклённую дверь и атмосфера в комнате изменится. Потом всю обшивку стен и потолка покрасят в белый, только паркет останется как есть.

      – Ты поможешь, Мало? Красить – это же здорово! Ты действительно чувствуешь себя хозяином. Когда комнату перекрасят, здесь будет лучше, правда?

      Я ухватился за предоставленную возможность.

      – Папа, у кого ты купил этот дом?

      – Тебе это интересно? – спросил он удивлённо.

      – Ну, я хочу знать, у кого это я живу…

      Прежде чем ответить, он отхлебнул кофе.

      – Ты живёшь у себя, старина. На этот раз действительно в своём доме.

      Папа называет меня «старина», когда считает, что у нас важный разговор. Такой мужской. А мне, как обычно, это кажется забавным.

      – Серьёзно, папа… Что за люди жили здесь до нас?

      Он попробовал отшутиться («тоже мне, воскресный Шерлок Холмс!»), но в конце концов рассказал всё, что знал о прежних владельцах. Этот дом долго был загородным у семьи состоятельного антиквара из Лиона. На старости лет они здесь жили круглый год. Но пару лет назад жена умерла от сердечного приступа. А супруг, у которого потихоньку съезжала крыша – Альцгеймер или что-то в этом роде, – уже не мог жить один в таком отдалённом месте. Сын поместил его в пансионат.

      – Их единственный сын работает в Париже, – продолжал папа, – в банке, насколько я знаю. Ему не нравился этот дом. Он жил здесь только в детстве, подростком, на каникулах. И особо тёплых воспоминаний не сохранил.

      – Ну, для подростка это неудивительно…

      Папа привычно щёлкнул меня по носу и продолжал:

      – Короче, ему хотелось побыстрее от этого дома избавиться. Но, поскольку