Странные куклы. Владимир Николаевич Кантур

уехать в какой-нибудь центр, жить в общаге и ненормированно пахать за это проживание. Можно, конечно потом с кем-нибудь договориться и снять комнату, но от этого пахоты не убавится. И проживу я жизнь своего отца, отщёлкивая годы. Если бы не перестройка и не моё рождение, то он бы тоже мог кем-то стать. В больших городах с этим проще.

      В ответе Глебу Олеговичу я написал, что мне хотелось бы в общих чертах понимать ориентировочные суммы моей зарплаты, так как мной будут задействованы, в основном, те же люди, которые являются сейчас сборщиками ягод и грибов. Мне придётся их перекупать на новое для них дело, и закупщики со старого места работы будут так же обращаться к моим поставщикам, что осложнит дело. Я, так же, попросил выслать фотографии нужных растений с их названиями, чтобы проконсультироваться со специалистом о территории их произрастания в нашей местности, так как, возможно, тогда я смогу расширить области сбора и уйти от конфликта с конкурентами.

      «Интересный человек» Евдокии приобретал для меня всё большую значимость. Я, не то, чтобы, не доверял куклам, просто, сейчас мой страх был больше доверия. «Интересного человека» звали Платон Игнатьевич. Спасибо, что не Архимед. Жил он в частном секторе нашего города. Когда-то наш городок был весь деревянным, кроме купеческого центра, и в послереволюционные годы стал быстро расстраиваться в связи с добычей бурого угля. Теперь этот уголь никому не нужен, но сталинские дома и хрущёвки были уже построены, а пригород так и остался нетронутым. Пока этот Глеб ответит, мне бы хотелось посетить загадочного дядю. Об основном моём плане, как я увидел по Евдокии, меня никто спрашивать не собирался, а эта частная история с моим решением, возможно, и разрулится с его дельным советом.

      Князь Петр Иванович и его адъютанты с тревогой посматривали в сторону Тильзита, откуда еще слышалась ружейная пальба: успеют ли казаки прикрытия оторваться от преследования и проскочить мост, который по приказу должен быть предан огню?..

      Прошло еще несколько томительно-тягучих минут.

      Наконец на крутом противоположном берегу замелькали конные фигуры. Они выскакивали из тесных каменных улиц городка и стекались к узкой горловине мостового спуска. И вот уже деревянный настил загремел под копытами казачьих и низкорослых степных коней.

      И почти тут же из улочек Тильзита выплеснулась тяжеловесная лава французской регулярной кавалерии. Вспыхнули на солнце сверкающие панцири кирасир и горящие полированной бронзой хвостатые каски драгун. Их старание настигнуть, смять и растоптать горстку казаков и «северных купидонов», видимо, было так велико, что в теснине спуска произошло замешательство, несколько лошадей сшиблось, кто-то опрокинулся, и яростный поток разгоряченных всадников закружился на месте.

      Однако самые резвые продолжали преследование. Впереди проскочивших к берегу кирасир и драгун на тонконогом стройном коне, посверкивая обнаженным клинком, скакала фигура в ярко-желтом, канареечном наряде, с длинными развевающимися