Погибель. Андрей Кокоулин

словно потемнела, надвинулась со всех сторон, отъедая световой круг. Хефнунг поддавил Клембога. Ольбрум знаком сплел пальцы.

      Несмело, неуверенно стукнула подкова. Затем стукнула еще раз. Цок-цок.

      – Жуть какая, – шепнул Хефнунг.

      Над горбом моста всплыла объеденная до кости лошадиная голова – желтые зубы, провалы ноздрей, железный брусок удил в пасти.

      Цок-цок-цок.

      Тугая, давящая волна потекла к Капле, нифель колыхнулась, Клембог почувствовал, будто его кто-то схватил за горло. Рядом выпучил глаза Большой Быр. Кяфизы умолкли. Гауф крепче сжал рукоять меча. Самое гнилое, подумалось, стоять на мосту.

      Цок-цок.

      Тварь поднялась выше, открылась замотанная в тряпки шея с остатками гривы. Слева лошадиная голова белела костью, справа еще лепились остатки кожи, сухие волокна мышц. В пустых глазницах плясали фиолетовые огоньки.

      – Не двигайтесь, – одними губами произнес цольмер.

      Отряд застыл.

      Капля покачивалась в пяти ладонях над мостовыми камнями, пальцы широко разведенных рук скрючились. Клембогу послышался стон.

      Цок-цок-цок.

      Скелет лошади взошел на середину моста. На ребрах висели лоскутья шкуры, изнутри торчала солома и какие-то тряпки. Круп с задними ногами сохранился почти целиком. Хвост был перевязан грязным бантом.

      Тварь клацнула зубами. Закачались на уздечке безъязыкие бубенцы.

      Сначала она пошла прямо на Каплю, но затем свернула к обозначенному низкими каменными перилами краю моста.

      Цок-цок-цок.

      От лошади веяло могильным холодом. Запах гнили и разложения лез в ноздри. Большой Быр, сдерживая хрипы, закрыл рот ладонью.

      Нифель закручивалась вокруг света, исходящего от Капли, тонкими змейками.

      – Ш-ш-ш… – успокаивающе зашипел Ольбрум.

      Цок-цок-цок.

      Лошадь подступила ближе. Череп ее нырнул вниз и снова поднялся вверх. Существо, будто принюхиваясь или прислушиваясь, несколько мгновений простояло неподвижно. Из прохудившегося брюха на камни шлепнулась какая-то жижа. В глазницах разгорелись огоньки.

      Клембог стоял ни жив ни мертв. В предплечье ему впилась лапища Хефнунга.

      Тварь переступила копытами (цок-цок), еще раз клацнула зубами и, передернувшись, прогремев костями, отвернулась. Хвост обмахнул круп.

      Цок-цок-цок.

      Лошадь продолжила переход по мосту. Нифель посветлела. Кяфизы звякнули. Капля разжала пальцы.

      – Вот только отпусти вас одних, – с облегчением прошептал Худой Скаун. – Сразу к вам лошади пристают.

      Сияние Капли стало ярче, она поплыла вперед, и отряд бесшумно двинулся следом, держась к ней как можно ближе.

      Когда они отошли на три десятка добрых шагов, Клембог улучил момент и обернулся. Мост едва проступал из нифельной мглы, но на горбу его белел четкий, вытянувший шею силуэт.

      Гауф вздрогнул.

      – Ольбрум.

      – Что? – обернулся цольмер.

      – Тварь смотрит на нас.

      – Я