Большая и грязная любовь. Анна Гаврилова

что там у вас?

      – Все в порядке, – ответил охранник. И добавил: – Рабочая группа по безопасности отменяется.

      – Понял, – отозвался тот, второй. И так ровно, так буднично это прозвучало…

      Мама!!!

      – Глеб, поставь меня! Я сама пойду!

      – Поздно, розочка моя, – ответило начальство.

      – Глеб, я клянусь! Я буду очень хорошо себя вести!

      – Будешь, – ступая по мрамору роскошного холла, согласился шеф.

      – Глеб, я все сделаю, только прекрати!

      – Ты и так все сделаешь, – ответили мне.

      Волна возмущения была мощной, сильной, но… бессмысленной. И почти сразу сменилась ужасом – мы в лифт вошли.

      Кабинка устремилась вверх, вот только пользоваться уединением шеф не спешил – по попе хлопнул и все. Когда двери распахнулись, Глеб Игоревич спокойно поздоровался с секретарем и направился к нашему кабинету. И только провернув в замке ключ, обернулся, чтобы сказать уже второму секретарю:

      – Служба безопасности в курсе, что рабочая группа отменяется. Ты плановый отдел предупреди.

      Это он отмену совещания по план-факту за прошлый квартал в виду имеет?

      – Да, конечно, – ответила секретарь. А потом вздохнула и добавила нерешительно: – Глеб Игоревич, а может, успеете? У них начальник отдела с завтрашнего дня в отпуске…

      – Нет, не успею, – сказал Глеб.

      – А если перенести часа на два? – Голос секретаря совсем жалобным стал.

      – Нет, все равно не успею. К тому же в четыре у меня еще одно совещание, внешнее.

      Э… это они то, о чем я думаю, обсуждают?

      – Глеб, – взмолилась я. – Глеб, а давай успеем, а?

      Я, в отличие от секретаря, ответа не удостоилась. Шеф просто вошел в кабинет, запер дверь, и… мечта идиотки сбылась – меня поставили на ноги.

      – Так на чем мы остановились? – спросил красноглазый, аккуратно сгружая мою сумочку на пол. Он улыбался. Хищно так, широко… – И, кстати, где та смелая девочка, которая хотела получить вот это?

      Глеб вынул из кармана визитку, повертел в пальцах и спрятал обратно.

      Ух! Останешься тут смелой, как же! Но все-таки я нашла в себе силы вздернуть подбородок и выдохнуть:

      – Милый, у тебя язык… раздвоенный.

      Меня окинули ну очень задумчивым взглядом.

      – Да. И если мне не изменяет память, именно это тебе во мне и нравится.

      Офигеть. Нет, я все понимаю, но…

      – Глеб, – справившись с набежавшим румянцем, сказала я. – Глеб, у нас плотный рабочий график и обязанности. И если с переносом рабочей группы по безопасности проблем нет, то план-факт…

      Договорить мне не дали. Красноглазый шагнул вперед, обвил рукой талию и впился в губы. А я вдруг поняла, что… в общем, неправильно я его слова о раздвоенном языке истолковала. Ну или не совсем правильно – ведь поцелуй с таким языком тоже ого-го как от обычного отличается.

      Мир поплыл, разум резко затуманился, а тело изогнулось навстречу пока еще целомудренным прикосновениям. Нет, не зря Глеб Игоревич совещание с плановым отделом отменил.