Последние часы. Книга I. Золотая цепь. Кассандра Клэр

ночами буквально не спит, не может дождаться, когда увидит Корделию.

      Мэтью налил себе вина.

      – Вполне их понимаю; должно быть, им чертовски надоела деревенская жизнь в Девоне – как там называется их поместье? Сайренворт? Если я не ошибаюсь, они приезжают через пару дней…

      Томас опрокинул свой бокал. А заодно по скатерти покатился бокал Джеймса и пробирка Кристофера. Томас еще не привык к тому, что занимает в пространстве гораздо больше места, чем прежде, и иногда двигался очень неуклюже.

      – Вся семья Карстерсов приедет, ты сказал? – пробормотал Томас.

      – Кроме Элиаса Карстерса, – пояснил Мэтью. Элиас был отцом Корделии. – Но Корделия, естественно, будет, а вместе с ней… – Он многозначительно приподнял брови.

      – О, дьявольщина, – воскликнул Кристофер. – Алистер Карстерс. – У него сделалось такое лицо, словно его мутило даже при звуке этого имени. – Я правильно вспомнил? Это тот самый отвратительный тип?

      – «Отвратительный тип» – это еще мягко сказано, – заметил Джеймс. Томас полотенцем вытирал со стола лужу вина, а Джеймс озабоченно следил за ним. В школе Томас был застенчивым, тихим мальчиком, а Алистер – задирой и хулиганом. – Мы вполне можем избежать общения с Алистером, Том. У нас нет никаких причин проводить время вместе, и я с трудом могу представить, чтобы он, в свою очередь, жаждал нашего общества.

      Томас хотел что-то сказать, но запнулся, брызгая слюной. Причиной тому послужила вовсе не речь Джеймса. Содержимое пробирки Кристофера, вылившееся на скатерть, приобрело красно-коричневый цвет и начало разъедать столешницу. Все вскочили с мест и схватились за полотенца Полли. Томас поспешно выплеснул на стол кувшин воды, но при этом облил Кристофера так, что у того одежда промокла насквозь. Мэтью согнулся пополам от хохота.

      – Слушайте, ну ничего себе, – пробубнил Кристофер, убирая с лица влажные волосы. – Это действительно сработало, Том. Кислота нейтрализована.

      Томас тряхнул головой.

      – Кому-то следовало бы нейтрализовать тебя, придурок…

      У Мэтью началась самая настоящая истерика.

      Несмотря на весь этот хаос, окружавший его, Джеймс невольно унесся мыслями далеко-далеко. Столько лет, в сотнях писем, которыми они тайно обменивались, Джеймс и Грейс клялись друг другу в том, что однажды они будут вместе; что придет день, они станут взрослыми, и тогда поженятся, пусть даже против воли старших, и будут жить вместе в Лондоне. Это всегда было их мечтой.

      Так почему же она не сообщила ему о своем приезде?

      – Ой, смотрите! Альберт-холл! – воскликнула Корделия, прижимаясь носом к окошку экипажа. Был чудесный день, солнце заливало Лондон ослепительными лучами, и белые аристократические особняки Южного Кенсингтона буквально сияли, словно ряды фигур из слоновой кости в дорогом комплекте шахмат. – В Лондоне действительно чудесная архитектура.

      – Как тонко подмечено, – издевательски протянул ее старший брат Алистер. Забившись в угол кареты, он делал вид, будто