Зигзаги жизни. Проза XXI века. Ирина Артамонова

коты и кролики начали болеть. Мама их лечила, но в январе-феврале они все один за другим умерли. Было очень их жалко, я плакала. Мама последнего из них взяла на работу и сделала вскрытие, оказалось обширное воспаление лёгких. Пол в квартире был очень холодный. Динка к весне выросла во взрослую собаку среднего размера, высотой от земли до холки сантиметров 55—60, длиной от хвоста до холки – 60—65. У неё была очень густая, длинная, пушистая, абсолютно белая шерсть, только светло-бежевые круги вокруг очень чёрных глаз, и, разумеется, чёрный нос – очень красивая и умная собака, но гордая и свободолюбивая. Мы так и не сумели приучить её к ошейнику и поводку, да и особой необходимости тогда в этом не было.

      После Нового Года в клубе появилась преподавательница музыки (фортепьяно), которая стала заниматься с детьми. Я ходила учиться играть на пианино по два раза в неделю, мне это очень нравилось, и у меня что-то получалось. К сожалению, иметь инструмент дома было тогда нереально.

      Обедали мы обычно в шесть часов вечера. Приходил с работы папа. Тётя Паня накрывала на стол в большой комнате, которую мы называли столовой. Я ей охотно помогала раскладывать ложки, вилки, ножи. Всей семьёй садились за стол. Во время еды немного разговаривали, папа расспрашивал меня и Рудика о делах в школе и т. д. После обеда папа уходил в спальню немного поспать, мы часто играли в лото, или, устроившись втроём на диване, мама и Рудик по очереди читали вслух интересную книжку, или слушали какую-либо передачу по радио. У нас был большой радиоприемник. У приёмника, когда его включали, светились шкалы и небольшое зелёненькое окошечко (примерно 2х4 см). Я смотрела на это окошечко и думала: вот было бы хорошо, если бы в этом окошечке было видно лицо говорившего человека… О телевидении тогда никто из нас не имел и представления. Отдохнувший папа присоединялся к нам. В восемь вечера пили чай всей семьёй, ели бутерброды с маслом или с половинкой котлеты из оленьего мяса, американские твёрдые и безвкусные галеты, по паре долек американского шоколада, иногда были простенькие карамельки.

      После чая папа одевался и возвращался на работу. По вечерам была селекторная связь с Москвой, общеотраслевые селекторные совещания и местные, которые часто затягивались далеко за полночь. Такой стиль управления существовал тогда почти повсеместно и диктовался высшим Московским руководством.

      Надо сказать, что в посёлке голодными люди не были. Регулярно через северный морской путь поступала американская помощь: шоколад, мука, какие-то крупы, клюквенный экстракт, очень густой и кислый, яичный порошок, сгущённое молоко, какао, сушёные овощи (картошка, морковь, лук, капуста). Всё это выдавали всем в виде спецпайков. Свежих овощей в Абези я не помню. Было в американских посылках и что-то ещё, например, я помню разноцветные цигейковые одеяла. Из цигейковых одеял в местной швейной мастерской шили шубы и полушубки. Папа носил серый полушубок, мама –