Огненный шар. Книга 2. Геннадий Эсса

чердаки.

      – Эй, мужик, – крикнул сверху парнишка, – вали в убежище, еще летят самолеты, я их отсюда вижу! Их много, и сейчас начнется бомбежка.

      У Жана сжалось сердце от ненависти к фашистам, и ему непременно захотелось подняться туда, наверх, и помогать этим бесстрашным героям.

      – Как к вам подняться, пацаны? – крикнул Жан.

      – Мы сами справимся и без тебя, – ответил совсем еще юный голос.

      Жан обиделся, что его назвали мужиком, но понял – сверху, да еще и в полумраке, не различить, кто есть кто, и улыбнулся.

      Где-то за домом рванула бомба с такой силой, что из соседнего дома со звоном посыпались стекла. От неожиданности Жан даже присел. Самолетов он не видел, но рев моторов был таким сильным, что ему показалось, что они сейчас летят прямо над его головой. Еще несколько сильных взрывов раздалось с разных сторон, и тишина – только звон в ушах.

      Жан поднялся и осмотрелся. К нему сразу с двух сторон бежали несколько человек гражданских с белыми повязками на руке.

      – Жив? – спросили они. – Быстро, мальчик, в убежище!

      Они подхватили его под руки и потащили в подвал дома.

      – Да жив я, – попытался вырваться Жан. – Куда это вы меня?

      – В убежище. Переждешь бомбежку, потом иди своей дорогой, – объяснили ему.

      – За что ко мне такое внимание?

      – Сейчас городу каждый человек дорог, – сказала девушка, которая держала его справа под руку. – Ты что, не видишь, как люди мрут один за другим, как впустую погибают? Кто будет защищать Ленинград? От наших властей пользы мало, а у нас свой отряд обороны. Кто на крышах пожары тушит, кто трупы по району собирает, а мы людей спасаем. Если что, давай к нам. У нас и паек рабочий найдется, правда, не очень он богатый, но протянуть можно.

      Жан взглянул на девушку и улыбнулся.

      – Смотрите, он еще и смеется! – воскликнула она.

      – Ну и что такого? – тут же нахмурился Жан.

      – За последние месяцы я ни разу не видела улыбку на лицах людей, – призналась девушка. – Одна скорбь и слезы, да еще ужас от происходящего вокруг, и голодные взгляды.

      У Жана снова защемило сердце.

      – Неужели все так серьезно? – спросил он.

      – Ты что, ничего не видишь? Блокада же… Фашисты со всех сторон окружили город. Взять его не могут, вот и решили нас голодом заморить. Продуктов в городе вообще нет. Паек дают строго по карточками. Люди мрут как мухи. Говорят, еще зима будет суровая, а если нам Москва не поможет – то грош цена Сталину и всем остальным.

      – За такие слова можно и под трибунал угодить, – заметил Жан.

      – Здесь не угодишь. В городе все по-другому. Нам страна не может помочь, и все выражают свои мысли в открытую. Если еще нас будут сажать за всякую ерунду – то кто же тогда город будет защищать? Тут все по-другому. Я слышала, что город даже подготовили, чтобы взорвать, если фашисты прорвутся.

      – Не прорвутся, – заверил Жан. – Их будем бить, как собак последних, а Ленинград останется нашим.

      – Что-то с трудом нам всем