Любимых убивают все. Сабрина Хэгг

она никогда не видела.

      – Я хочу побыть один, – сипло прошептал он. Затем лицо Акселя искривилось в невеселой усмешке. Он как будто улыбался натужно, с огромным усилием. – Думаешь, ей помогут слова поддержки и тупые сопливые песенки?! Думаешь, есть хоть что-то, что возвращает в такую жизнь смысл? Нет, ничего нет. И вряд ли когда-то появится. Мир же, мать твою, не долбаный Диснейленд.

      – Аксель, мне…

      – Тебе жаль. Не нужно меня жалеть, мне не пять лет, – процедил он. – Не смей меня жалеть, слышишь? Уходи отсюда.

      – Аксель…

      – Убирайся! Оставь меня одного!

      Он закричал. Гневно и хрипло, словно не слышал собственного голоса. Его крик скребся о стены, об оконные стекла. Йенни в оцепенении глядела на Акселя, на тот ужас, что отражался в его глазах. Ужас, смешанный со слезами.

      Затем Аксель перешел на сиплый, хрусткий полушепот:

      – И не смей болтать об этом в школе, ясно?

      Едва опомнившись, Йенни схватила рюкзак, прижала ноутбук к груди и вылетела из комнаты, из продрогшего в ледяных, отчаянных криках дома.

      Грудь ее тяжело и резко вздымалась от глубоких, частых вздохов, пульс отдавался в висках так громко, что мир на несколько мгновений притих, онемел. Перед глазами поплыли темные пятна. Йенни шла по пляжу недолго, а потом рухнула на влажный песок, приложила свою маленькую холодную ладонь к губам.

      Как ни странно, но в те бесконечно тянущиеся минуты она не ощущала ничего, кроме искреннего сочувствия и тревожной грусти, неподъемным грузом лежавшей на сердце. Йенни знала теперь правду о том, как Аксель был на самом деле одинок и беззащитен. Понимала, сколько страданий ему пришлось вынести за последний год. Образ идеального, вечно веселого мальчика-красавчика растворился бесследно, и за ним проступил лик живого человека.

      Человека измученного.

      Человека, который всего этого не заслужил.

      Kapitel 4

      Йенни сидела в школьном кафетерии, уткнувшись в учебник истории. Угольно-черные волосы были собраны в косичку, из которой то там, то здесь выбивались непослушные пряди. В согнутых локтях собралась бледно-голубая ткань кардигана. Зажав между зубами колпачок от маркера, Йенни внимательно сканировала текст взглядом, подчеркивала основную информацию ядовито-желтым цветом. А Луи, сидевший рядом, в ярости пересказывал последний матч Лиги чемпионов. Он прикладывал огромные усилия, чтобы не пропустить ни одной значимой детали и не перейти на крик. Луи знал: если сейчас он остановится и попросит Йенни повторить свой монолог, то она без труда расскажет ему о каждом из пяти голов, которые «Ливерпуль» забил «Роме», о каждой нечестно (по мнению Луи) выданной желтой карточке. Он привык к тому, что подруга неведомым ему образом умудрялась слушать его болтовню и параллельно заниматься важными делами.

      – Почему Аксель так странно на тебя пялится? – обеспокоенно поинтересовался Луи, прервав гневную тираду.

      Йенни с показным безразличием пожала плечами, не отрывая глаз от учебника. Со дня визита