Допустимые потери. Ирвин Шоу

галстуками. Для оформления спектакля найми плотника или специалиста по интерьерам. Опиши мне декорации, когда пьеса будет поставлена. В это время я буду в «Ла Скала» наслаждаться «Волшебной флейтой». Спальни, уличные сцены, труппа из ста человек, статуи, адское пламя. Когда тебе попадется пьеса с подходящими к платформе поездами, храмами, дворцами, лесами, марширующими армиями, бушующей толпой, двумя сотнями разных костюмов, то зови нас. Америка – богатейшая страна мира, но во всех своих театральных постановках в качестве декораций использует лишь один предмет: кушетку психиатра. А действующих лиц в пьесе всего два – доктор и пациент. Акт первый: «Доктор, у меня проблемы». Акт второй: «Доктор, у меня по-прежнему проблемы». Все. Финиш.

      – Ты слишком суров к своим современникам, Грегор, – со смехом сказал Деймон. – Хорошие пьесы еще попадаются.

      – Все это убого. Очень убого, – мрачно произнес Грегор.

      – Ну хорошо, я подыщу для тебя мюзикл.

      – Ну да, – сказал Грегор. – Вкалываешь год. Затем второй. Делаешь тысячу эскизов. Вокруг тебя все бьются в истерике. Денег тратится столько, что на них можно шесть месяцев кормить всю Камбоджу. Один спектакль, и… фьють! Лавочка закрывается. Apres moi le deluge – через неделю меня так или иначе ждет гильотина. Я не тот человек, который способен выносить бесцельные траты. Я никогда ничего не выбрасываю, будь то обрывок бечевки или тюбик, в котором осталась капля краски.

      – Грегор, – сказал Деймон, – с тобой, как всегда, невозможно спорить.

      Грегор расцвел:

      – Как было бы славно, если бы все поступали столь же мудро, как ты, мой друг! За это я обязательно пришлю тебе открытку из Флоренции. Тем временем, если ты найдешь художника, которому на год нужна большая и недорогая студия, присылай его ко мне. Но этот парень должен писать хуже меня. Я не получу никакого удовольствия от Европы, если буду знать, что какой-то тип, находясь в моем доме, создает шедевры. Но мне не надо и тех, кого Джим Франклин выставляет в своей галерее. Две линии на холсте размером восемьдесят на восемьдесят, с фоном из акриловой краски, созданным с помощью распылителя. Я смогу стерпеть посредственность, но не выношу профанации, – закончил он, сверкнув глазами в сторону Франклина.

      – Да брось ты, – без всякой обиды отмахнулся тот, – я и тебя выставлял.

      – И сколько полотен продано?

      – Одно.

      – Ха! – презрительно бросил Грегор. – Это ты приучил всех восхищаться геометрией. Мягкие формы, страсть художника, очарование цвета, способность любоваться прекрасными лицами и фигурами… Где они? Все! Капут!

      Дискуссия явно задела Грегора за живое, и из его фраз исчез обычно свойственный ему добродушный юмор.

      – Грегор, прошу тебя, – вмешалась Эбба. – Джим не несет ответственности за развитие искусства в последние полстолетия.

      – Но он преумножает преступления, – мрачно проворчал Грегор. – Пятнадцать выставок в год. Ты только посмотри на них и на их значки.

      Франклин