Взлетай. Анна Калугина

отец, – достаточно. А у тебя? Хочешь – снимай квартиру.

      – Папа!

      Мужчина поставил руки на пояс и раздражённо спросил:

      – Зачем тебе квартира? Сидеть в одиночестве, как здесь? Я хочу, чтобы ты общалась с людьми.

      Обиженная Соня сказала, что ей вправду лучше уехать и не мозолить глаза отцу. Андрей Степанович, как мудрый человек, проигнорировал эти уловки. Он понимал, что Соня давит на жалость. Если он пожалеет её и скажет ласковое слово, она со слезами будет давать обещания, о которых скоро забудет.

      – По выходным будешь приезжать домой. Москва и Тверь – разные города, а не разные планеты. Ехать два часа.

      Глава 2

      Орешниковы приехали в Москву тридцатого августа. От вокзала до общежития они добрались за час. Соня всю дорогу молчала. У неё щемило в груди от мысли, что родители бросят её одну в чужом городе. Обычно дети радуются возможности упорхнуть от семьи, пожить в столице, познакомиться с новыми людьми, отдохнуть в злачных клубах. Но Соня была другая. Самому веселому и интересному обществу она предпочитала книгу.

      Соня боялась жить вдали от семьи. В любую секунду у неё могла начаться паническая атака, и это состояние невозможно было предугадать. Если её сердце бешено стучало, голова кружилась, а ноги становились ватными, Соню успокаивали только родители. Она не умела сама справляться с паникой.

      – Соболев предупредил коменданта о твоём приезде, – сказал Андрей Степанович, поднимая чемодан дочери по ступенькам. – Тебя поселят в хорошую комнату.

      Они зашли в общежитие. К приятному удивлению Софьи, холл оказался светлым и чистым. На стенах висели фотографии и объявления. У лестницы стояла толпа студентов с сумками и чемоданами.

      – Сюда! – махнула им полноватая женщина в джинсах и клетчатой рубашке. Она тяжело дышала, на лбу у неё блестели капельки пота. Видимо, её умотали без конца пребывающие жильцы. – Ваша фамилия?

      – Орешникова.

      Женщина нашла её в списке.

      – Софья Андреевна?

      – Да.

      Женщина проверила её документы, поставила печать и выдала ключ.

      – Меня зовут Светлана Ивановна, я комендант общежития. Номер вашей комнаты – триста двадцать. Поднимайтесь на третий этаж.

      – Я буду жить одна?

      Светлана Ивановна засмеялась, обнажив некрасивые золотые зубы.

      – Если бы студенты жили в комнатах по одному, пришлось бы построить сто корпусов. Не волнуйтесь, – добавила она, заметив отчаяние в глазах Софьи. – У вас замечательная соседка. Марьяне Терентьевой двадцать два года, учится на третьем курсе. Вы поладите.

      – Такая же бестолочь, как наша, если в двадцать два года не третьем курсе учится, – буркнул Андрей Степанович. – Донести твой чемодан?

      Софья мотнула головой. У неё ком застрял в горле, на глазах выступили слёзы.

      Наталья Алексеевна обняла дочь.

      – Не обижайся. Пройдёт время, и ты поймёшь, что всё к лучшему.

      – А если я не смогу? – спросила Софья так тихо, чтобы услышала только мама.

      – Вернёшься