Жизнь и неудивительные приключения Модеста Аристарховича. Валерий Железнов

Модест Аристархович не знал о существовании негроидной расы, в школе рассказывали, что в Африке живут другие люди, но вот так рядом увидеть живого негра… Это, знаете ли, не для слабых нервов.

      Это событие в очередной раз подтвердило догадку Модеста Аристарховича, что не всё в жизни так просто и понятно, как кажется на первый взгляд.

      В ожидании поезда на Ленинград мама Модеста Аристарховича решила скоротать время в кино, тем более что в ближайшем кинотеатре демонстрировался новый фильм «А зори здесь тихие». Сцену в бане тогда ещё не вырезали, и Модест Аристархович получил неизгладимое впечатление от просмотра. Оно было гораздо сильнее, чем от изображения на потрепанной игральной карте. Сюжет фильма плохо запечатлелся в его памяти, а вот банная сцена запомнилась навсегда. Это было круче похода в баню с мамой. И ещё… до слёз было жаль Женечку.

      После столицы Ленинград совершенно не напугал Модеста Аристарховича своей шумной сутолокой вокзала, пахнущего дёгтем и угольным дымом, но зато восхитил «лесенкой-чудесенкой». А ещё успело броситься в глаза уличное освещение ночного города и его цветные светящиеся вывески. Такого количества фонарей в родном селе невозможно было даже представить. Хотя, всё-таки, «лесенка-чудесенка» – это было нечто неописуемо великолепное и, действительно, чудесное.

      Потом ещё много раз Ленинград удивлял Модеста Аристарховича, но эта встреча запомнилась именно светом, эскалатором и особым запахом станции метро.

      Модест Аристархович очень любил газировку за три копейки, и потому полной неожиданностью для него оказались ряды стаканов на автоматах. Никто их в Ленинграде не воровал!

      А ещё в Ленинграде жили удивительно добрые люди. Модест Аристархович плохо знал город, а потому часто спрашивал дорогу у прохожих, или у милиционеров. И никогда не получал отказа. Всегда ему подробно объясняли путь, а некоторые даже провожали до нужного места.

      А Эрмитаж! А «Аврора»! А военно-морской музей! А ТЮЗ! А ЦПКиО им. С. М. Кирова! И везде пирожки с повидлом за пять копеек и газировка. Да таких удовольствий Модест Аристархович и представить себе не мог. А тут, пожалуйста, и сколько угодно!

      Но в новой школе отношения налаживались не сразу и с большим трудом. Во-первых, оказалось, что деревенский, по уровню знаний, был выше местных «хорошистов», и тем это сразу не понравилось. Во-вторых, многие смеялись над его сибирским говорком. Язык русский один, а говорили они, оказывается, по-разному. В-третьих, конечно же, фамилия. Кликуху опять не пришлось придумывать. И, в-четвёртых, совершенно невыдающаяся внешность. По этим, и не только по этим причинам, а просто так, местные двоечники, под предводительством хулигана и второгодника из седьмого класса, взяли Модеста Аристарховича «под свою опеку». Нет, не били, но до того мерзко издевались, что лучше бы уж били.

      Полтора учебных года в этой школе так и прошли