Этна. Мастер Чэнь

очень бурных событий в моей жизни. В испанском городке Бланьесе я сижу у моря и изумляюсь. Дон Мигель Торо предложил мне – мне! – работать в его хозяйстве. Лучший винодел Испании, всемирно знаменитая винная империя… Он готов платить мне за то, что я больше всего люблю делать: писать о вине. Скольким людям выпадает такое счастье в жизни?

      И вот я сижу у моря, размышляю: что же это со мной произошло дома, выиграл я свою войну или проиграл; то ли я лишился всего, то ли всё приобрел. Думаю о том, как вернусь сейчас в Москву, проверю – не забыл ли я включенным газ в своей тихой и пустой квартире на Трифоновской, где все еще висят на вешалках блузки той, которая сюда никогда не войдет… Потом лето кончится, по всей Европе будет урожай (а в такие дни ни один винодел не отвлекается на дела, к урожаю отношения не имеющие), а после урожая, допустим – просто допустим – я соглашусь на это замечательное предложение и начну снова оформлять себе визу. Обратно в Испанию, в Барселону, и дальше на холмы Пенедеса.

      Или не начну? Чего я на самом деле хочу? И почему бы не сделать раз в жизни именно то, чего я хочу…

      И я достаю телефон и звоню дону Мигелю: а как насчет того, чтобы выйти к вам на работу завтра?

      Ответом мне был тихий смех и слова: «Вы умеете быстро и хорошо думать».

* * *

      И мог ли я представить, что уже зимой, через несколько месяцев, в гостиной дома дона Мигеля произойдет удивительная сцена.

      – Вот тот человек, который умеет делать со словами что-то странное, мысленно переводя их в основном с португальского, – сказал дон Мигель, обращаясь к своему гостю.

      Насчет португальского – все правда. К тому моменту я, на испанской земле, почти перестав общаться на русском, окончательно обнаглел по части английского, которого раньше боялся. Ну, а испанский после португальского, который я действительно знаю, – тоже, в общем, не такая проблема. Проблема – это когда все языки начинают перемешиваться.

      – А это, – обратился ко мне дон Мигель, характерно опуская углы рта, – мой старый и добрый друг. Пьетро. Собственно, граф Пьетро.

      – Из «Пьетро дель Куоре»? – обрадовался я.

      Увидеть здесь, у дона Мигеля, хозяина одного из самых знаменитых винных домов Италии было никоим образом не удивительно. Я за эти месяцы кого только тут не видел, оставалось дождаться, когда же заедет король этой замечательной страны (они с хозяином дружат). И дон Мигель с радостью меня со всеми знакомил и читал потом в моих колонках то одну, то другую фразу из последовавших бесед. Ему это нравилось.

      А тут… Передо мной сидел человек совсем не молодой, но бесспорно сильный во всех смыслах: слово «бочонок» тут не совсем подходит, потому что плечи у него куда шире, чем талия. А еще я наблюдал со вкусом исполненный этюд в черно-белых аскетических тонах. Светлая кожа, абсолютно черные зачесанные назад волнистые волосы с двумя длинными белыми прядями на висках. И брови – четкие, роскошные, выразительные брови над черными глазами и горбатым носом. И ослепительно белая рубашка подчеркнутой простоты.

      – Граф Пьетро хочет сделать вам предложение, –