Копченая селедка без горчицы. О, я от призраков больна (сборник). Алан Брэдли

меня из прошлого в настоящее. До меня дошло, что я до сих пор держу туфли в руках. Какой дурочкой, должно быть, я показалась Бруки Хейрвуду!

      За моей спиной, если не считать керосиновую лампу, до сих пор горевшую в гостиной, Букшоу был погружен во мрак. Слишком рано для завтрака и слишком поздно, чтобы возвращаться в кровать.

      Я зашла обратно в дом, обула туфли и прикрутила фитиль лампы. Цыганка, должно быть, уже отдохнула и справилась со страхом. Если мне повезет, я смогу заполучить приглашение на цыганский завтрак на открытом огне. Если мне повезет еще больше, я, может, даже узнаю, кто такая Хильда Мюир и почему мы все мертвы.

      Я помедлила на краю Изгородей, ожидая, пока глаза приспособятся к глубокому мраку между деревьями.

      Лесистая опушка в темноте – зловещее место, подумала я, место, где может случиться что угодно.

      Эльфы… Хильда Мюир… Серая леди из Букшоу…

      Я мысленно встряхнула себя. «Прекрати, Флавия!» – сказал внутренний голос, и я последовала его совету.

      Фургон оставался на том же месте, я видела ступеньки и кусочек Млечного Пути, отраженный в занавешенном окне. Звук чавканья в темноте сказал мне, что Грай пасется поблизости.

      Я медленно приблизилась к фургону.

      – При-вет! – пропела я осторожно, с учетом недавнего расположения духа цыганки. – Это я, Флавия. Тук-тук. Кто-нибудь дома?

      Ответа не было. Я подождала секунду, затем обошла вокруг фургона. Когда я прикоснулась к его деревянному боку, чтобы успокоиться, моя рука намокла от холодной росы.

      – Есть кто-нибудь? Это я, Флавия. – Я легко постучала костяшками пальцев.

      В заднем окне был слабый свет – такой свет, какой бывает, когда лампу приглушают на ночь.

      Внезапно что-то мокрое, ужасное и слюнявое коснулось моей щеки. Я отпрыгнула, размахивая руками.

      – Ой! – вскрикнула я.

      Послышался хруст, и горячее дыхание, за которым последовал сладковатый запах влажной травы, обдало мой затылок.

      Затем Грай ткнулся носом мне в ухо.

      – Подкрадываешься, Грай! – сказала я, оборачиваясь. – Подкрадываешься!

      Я прикоснулась к его теплой морде в темноте и обнаружила, что это странным образом успокаивает, намного сильнее, чем я могла бы предположить. Я прислонилась лбом к его боку, и несколько секунд, пока мое сердце утихомиривалось, мы так стояли, общаясь способом, намного более древним, чем слова.

      Если бы ты только умел разговаривать, подумала я. Если бы только умел.

      – При-вет! – снова окликнула я, последний раз похлопав Грая по морде и поворачиваясь к фургону. Но ответа так и не было.

      Фургон слегка покачнулся на рессорах, когда я встала на оглобли и полезла вверх на место кучера. Резная ручка двери похолодила ладонь, когда я повернула ее. Дверь распахнулась – она не была заперта.

      – Ау?!

      Я вошла и потянулась к керосиновой лампе, слабо светившейся над плитой. Повернула фитиль, и стекло засияло жутким липким красным блеском.

      Кровь! Повсюду была кровь! Плита и занавески были забрызганы