Все повести и эссе. Виктор Пелевин

не плохо. По мне, так гораздо лучше, чем здесь.

      Он подошел к остаткам выстроенного Шестипалым убежища души и стал ногами раскидывать их по сторонам.

      – Зачем это ты? – спросил Шестипалый.

      – Перед тем как покинуть какой-либо мир, надо обобщить опыт своего пребывания в нем, а затем уничтожить все свои следы. Это традиция.

      – А кто ее придумал?

      – Какая разница. Ну, я. Больше тут, видишь ли, некому. Вот так…

      Затворник оглядел результат своего труда – на месте развалившейся постройки теперь было идеально ровное место, ничем не отличающееся от поверхности остальной пустыни.

      – Все, – сказал он, – следы я уничтожил. Теперь надо опыт обобщить. Сейчас твоя очередь. Залазь на эту кочку и рассказывай.

      Шестипалый почувствовал, что его перехитрили, оставив ему самую тяжелую и, главное, непонятную часть работы. Но после случая с затмением он решил слушаться Затворника. Пожав плечами и оглядевшись – не забрел ли сюда кто из социума, – он залез на кочку.

      – Что рассказывать?

      – Все, что знаешь о мире.

      – Долго ж мы здесь проторчим, – свистнул Шестипалый.

      – Не думаю, – сухо отозвался Затворник.

      – Значит, так. Наш мир… Ну и идиотский у тебя ритуал…

      – Не отвлекайся.

      – Наш мир представляет собой правильный восьмиугольник, равномерно и прямолинейно движущийся в пространстве. Здесь мы готовимся к решительному этапу, венцу нашей жизни. Это официальная формулировка, во всяком случае. По периметру мира проходит так называемая Стена Мира, объективно возникшая в результате действия законов жизни. В центре мира находится двухъярусная кормушка-поилка, вокруг которой издавна существует наша цивилизация. Положение члена социума относительно кормушки-поилки определяется его общественной значимостью и заслугами…

      – Вот этого я раньше не слышал, – перебил Затворник. – Что это такое – заслуги? И общественная значимость?

      – Ну… Как сказать… Это когда кто-то попадает к самой кормушке-поилке.

      – А кто к ней попадает?

      – Я же говорю, тот, у кого большие заслуги. Или общественная значимость. У меня, например, раньше были так себе заслуги, а теперь вообще никаких. Да ты что, народную модель вселенной не знаешь?

      – Не знаю, – сказал Затворник.

      – Да ты что?.. А как же ты к решительному этапу готовился?

      – Потом расскажу. Давай дальше.

      – А уже почти все. Чего там еще-то… За областью социума находится великая пустыня, а кончается все Стеной Мира. Возле нее ютятся отщепенцы вроде нас.

      – Понятно. Отщепенцы. А бревно откуда взялось? В смысле то, от чего они отщепились?

      – Ну ты даешь… Это тебе даже Двадцать Ближайших не скажут. Тайна веков.

      – Н-ну, хорошо. А что такое тайна веков?

      – Закон жизни, – ответил Шестипалый, стараясь говорить мягко. Ему что-то не нравилось в интонациях Затворника.

      – Ладно. А что такое закон жизни?

      – Это тайна веков.

      – Тайна веков? – переспросил Затворник странно тонким голосом и медленно