Сынок. Андрей Дышев

вдруг дико крикнул водитель, выпрямился и пронзил Гешку таким взглядом, словно тот обозвал его салагой.

      Ближе познакомиться не удалось.

      Кочин не торопился открыть дверь с табличкой «Приемное отделение», и Гешка понял: он ждет его и вся его поездка затеяна ради того, что скрыто за дверью.

      А там сначала – запахи. Сладковатый запах лекарств, эфира, едкий – спирта, карболки, и от всего этого легкий озноб, ощущение пустоты в теле – стойкий рефлекс, который тянется с детства. Потом – темень коридора, кажущаяся непроглядной после ослепительной улицы.

      И крик.

      Кочин окунулся в этот черный, пахнущий эфиром крик. Кто-то маленький, в белом, вышел ему навстречу, и подполковник громко, чтобы его можно было расслышать, спросил:

      – Тяжелое ранение?

      И опять крик. Будто человек делал в горах эхо: э-э-э-у-у-у.

      – Осколком гранаты разворотило мякоть ноги, – скованно ответил маленький в белом, будто по его вине это случилось.

      Гешка стоял за спиной Кочина, но тот не оборачивался, не смотрел на него.

      – Он со мной, – только и бросил командир полка маленькому в белом. – Можно зайти?

      Распахнув стеклянную дверь, Кочин зашел в холодную комнату. Гешка увидел, что на плечах подполковника уже висит халат.

      Посреди белой комнаты на тележке лежал мясо-красный голый человек. Руки его были заведены вниз и связаны под тележкой бинтом, поэтому человек не мог ни встать, ни повернуться, ни прикрыть свою наготу. Он выгибался дугой, кричал и пытался разорвать бинты. Трое врачей – мужчина и две женщины – склонились над его ногой, развороченной от бедра до колена, потерявшей оттого форму, не похожей ни на что человеческое, с присохшими черными бинтами, с вишневыми комьями запекшейся крови, с сизыми рваными мышцами, – белыми лепестками сухожилий, с дурным запахом теплой крови.

      – А-а, сука… Бля-а-а… не могу…

      Женщина пыталась сделать ему укол в ягодицу, но человек так дернулся, что игла, застряв в теле, вырвалась из шприца, и прозрачная жидкость брызнула на выпачканный в крови живот.

      – Не могу-у-у…

      – Ну что ты возишься? – устало спросил женщину врач-мужчина.

      – Он дергается… Никак не могу уколоть…

      – Ударь по щекам… А ну, закрой рот!

      – Отрежьте ее! – орал человек. – Отрежьте!..

      – Еще зажим! – перекрикивал его мужчина. – Да промокни же ты здесь, все мокро…

      Женщина с поднятыми окровавленными руками прошла мимо Кочина и Гешки к столику за тампонами. В клеенчатом фартуке она была похожа на продавщицу мясного отдела.

      – Бедный парень, – сказал маленький в белом. – Лучше бы он потерял сознание.

      – Будете ампутировать? – спросил Кочин. Врач пожал плечами.

      – Ампутировать всегда успеем. Попробуем собрать по кусочкам. Хотя там уже не нога, а сплошной фарш.

      – А ну лежи спокойно! – закричала женщина прямо в лицо голому человеку с фаршем вместо ноги. – Распустил сопли из-за ерунды! Закрой рот и терпи!.. Не дергайся, я тебе говорю!

      Санитарка