Откровение Элохим. Тайна Дианы де'Пуатье. Больше, чем королева. Клод Анджи

Дворец окружал прекрасный сад, он благоухал и цвёл тысячами цветов, шумел и искрился на солнце радугами от прекрасных фонтанов, шумел множеством голосов, весело смеющихся, кокетливых дам и веселящих их кавалеров. Всё смешалось в единую музыку, вместе с пением птиц. Сад вокруг дворца, был полон красиво одетых людей. Праздничный, главный вход в резиденцию, обрамляли золоченые ворота, словно ворота в сам рай на земле. Подъезжали одна за другой изящные кареты, запряжённые великолепными лошадьми. Пуатье, опустила свою маленькую ножку на землю и спустилась вниз из кареты. Неожиданно для себя, она вдруг заулыбалась, так прекрасна, была та картина, что предстала перед ней. Всё сверкало и блестело на солнце, невероятными красками. Её взгляд остановился на хрупком, как казалось, строении, королевского дворца. И она, была так восхищена его красотой, что замерла на мгновение. Дворец, был так изящен, что казалось, был сделан не из камня, а из воздушного облака. Он словно парил над прекрасным садом. Таким воздушным и изящным он был. Дамы из свиты окружили вдову и шумной стайкой щебечущих птичек направились по дорожке в парк дворца. Выражая свой восторг, шумными вздохами и весёлым смехом. Парк, был полон красивейшими дамами, одетыми по последней моде. Сверкая драгоценностями и улыбками, они весело смеялись над чем-то. О чём, им бурно рассказывали, их столь же прекрасно одетые кавалеры. И над всем этим, царило беспечное веселье. Увидев всё это великолепие. Диана, вдруг поняла, что её наряд, из её скудного гардероба, давно вышел из моды. Это было, её платье вдовы, единственное новое, чёрное платье. Оно было, слишком, по пуритански скованно, а декольте, не было столь глубоким, какие носили нынешние модницы. Да и весь её вид, выглядел слишком скованным, в сравнении с нынешней модой. Головной убор, оказалась также скромен, в сравнении с украшенными каменьями и прекрасными перьями головными уборами придворных дам. Пуатье, невольно погрустнела, от этих мыслей и своего наряда темнее ночи. Она казалась, выпадала вон, в столь грустном одеянии, из этого весёлого общества, полного веселья, беспечности и смеха. Ко всему прочему, в своем родном Дофине она и вовсе не носила головных уборов. Но, в Париже, это сочли бы плохим тоном. Её, несомненно, обозвали бы за глаза, деревенщиной. Поэтому, головной убор она надела. Но, тот, ей жутко мешал и совсем не хотел держаться у неё на голове. Ей приходилось то и дело его поправлять, чтобы он не слетел у неё с головы. Огорчившись тому факту, что она не вписывается в нынешнее общество. Её грусть сменилась злостью. Она нахмурила брови, злясь на себя, на свою минутную слабость. Она забыла, зачем прибыла сюда?! Опьянённая здешним весельем! Перед её глазами предстала картина её любимого отца, в сырой темнице и она нахмурилась ещё больше, в сердцах, топнув ногой!

      Какое мне дело до этих дурацких перьев, кружев и нарядов! Подумала она зло.

      В конце концов, я всегда могу сослаться на своё положение вдовы.

      А вдове, негоже, щеголять разряженной! Думала она.

      Дальше,