Убийство-2. Дэвид Хьюсон

нужно быть датчанином, да еще вырасти под бдительным оком строгого родителя.

      Да, англичане знали, что такое война, но не были знакомы с оккупацией и имели о ней самые наивные представления. Для них, как и для американцев, конфликты происходили где-то в других местах, вспыхивали, подобно далеким лесным пожарам, а потом, затушенные, оставляли после себя лишь золу и пепел все в тех же чужих краях. Для датчан все было иначе, но объяснить это жене Брикс не сумел. Они боролись как могли, когда в сороковом году немцы ворвались на датскую часть полуострова Ютландия. Но вскоре им пришлось уступить в обмен на некое подобие нормальной жизни – бутафорскую независимость в развороченной войной Европе, посреди беспощадного хаоса, созданного нацистами.

      К тому времени, когда начали бесследно исчезать евреи и дерзкие вылазки партизан стали взывать к совести гражданского населения, отношение датчан к оккупации изменилось, и некоторые из них от мыслей и слов перешли к делу, не испугавшись пыток в подвалах полицейского управления, где теперь работал Брикс, и расстрела на полигоне в Минделундене у одного из трех столбов, врытых в землю под защитным валом для учебных мишеней.

      В его памяти до сих пор звучал голос отца, когда он рассказывал о мае сорок пятого года. В те последние недели войны немцы стремились убить как можно больше пленных. Люди погибали мучительной смертью. Брошенные в спешке, едва присыпанные землей, трупы гнили на голых полях.

      Раны, нанесенные стране оккупацией, не заживали десятилетиями. Эта смесь гнева, скорби и тайного стыда все еще жила в душе нации. Еще будучи ребенком, дрожа перед тремя столбами, оставленными в память о героях, Леннарт Брикс спрашивал себя: а хватило бы мне храбрости? Или я предпочел бы закрыть глаза и продолжать жить?

      Каждый, кто приходил сюда, спрашивал себя о том же, не мог не спрашивать, пусть и не вслух.

      Из задумчивости его вывел собачий лай. Брикс посмотрел на группу криминалистов в белых защитных костюмах и пластиковых шапочках, шагающих с угрюмым видом мимо рядов могил туда, где на ровной площадке в окружении деревьев уже собралась остальная команда.

      Возможно, думал он, именно тогда, пятьдесят лет назад, он и стал детективом. Человеком, который ищет причины там, где их трудно найти.

      – Шеф?

      Мадсен рвался в бой. Именно такого поведения ожидал Брикс от своих подчиненных: они должны испытывать жажду преследования. Ведь сыщики – это охотники, все до одного. Кто-то лучше, кто-то хуже, хотя лучшая из всех, кого когда-либо встречал Брикс, сейчас тратила впустую свою жизнь и талант на пограничной заставе в богом забытом углу Зеландии[1].

      Не отвечая, Брикс двинулся вперед, к неизбежному.

      Ровный прямоугольник травы, истоптанный сапогами полицейских; по периметру с трех сторон – насыпь, растущая к дальней, узкой части.

      Прожектора были такими мощными, что казалось, будто над полигоном взошло солнце. За пределами светового пятна тоже ходили люди, кропотливо исследуя прилегающую территорию

1

Зеландия – самый крупный из островов Балтийского моря, наиболее экономически развитая часть Датского королевства. На востоке Зеландии находится Копенгаген, столица Дании. – Здесь и далее примечания редактора.