Холодная месть. Линкольн Чайлд

стены строения, когда-то беленые, заросли мхом и лишайником.

      Женщина открыла дверь, и лейтенант оказался в изумительном тепле уютного коттеджа, с огнем, пылающим в огромном камине, со старомодной эмалированной плитой, плетеными коврами на полу, мягким диваном и креслами. На полках вдоль стен стояло множество книг, на стенах висели пара картин и ряд внушительных оленьих рогов. Комната освещалась керосиновыми лампами.

      Такого чудесного тепла д’Агоста не ощущал никогда в жизни.

      – Раздевайся! – бесцеремонно приказала седовласая женщина, подходя к огню.

      – Да я…

      – Святые угодники, да раздевайся же! – Она принесла стоявшую в углу плетеную корзину. – Одежду сюда!

      Лейтенант снял плащ, бросил в корзину. За ним последовали промокший свитер, ботинки, носки, рубашка, майка и брюки. Полицейский остался стоять в испачканных грязью трусах.

      – Исподнее тоже! – буркнула женщина.

      Она завозилась у плиты, сняла с конфорки большой чайник, вылила кипяток в оцинкованный таз, поставила у камина, рядом положила мочалку и полотенце.

      Прежде чем снять трусы, д’Агоста выждал, пока женщина отвернется. Тепло от камина было чудесным.

      – Звать как?

      – Д’Агоста. Винсент д’Агоста.

      – Мойся. Сейчас одежонку свежую принесу. Широковат мистер для тряпок старика моего, но уж отыщем что-нибудь.

      Она поднялась по узкой лестнице, затопала наверху, зашуршала. Послышался стариковский кашель и сварливый голос – кажется, хозяину дома внезапные хлопоты пришлись не по нраву.

      Женщина вернулась с ворохом одежды, когда д’Агоста растирался мочалкой. Он оглянулся и обнаружил, что женщина без стеснения разглядывает гостя.

      – У, что за радость посмотреть старухе, – хихикнула она, положила одежду и повернулась к огню подбросить поленце-другое, затем снова захлопотала у плиты.

      Смущенный д’Агоста поскорее смыл грязь, вытерся и оделся. Вещи предназначались для человека гораздо выше и стройнее, но лейтенант умудрился их натянуть. Вышло неплохо, разве что пуговицы на брюках не застегивались. Пришлось стянуть брюки ремнем. Старуха помешивала в котелке, и ноздри лейтенанту защекотал неописуемо вкусный запах бараньей похлебки.

      – Садись! – велела женщина. Она налила большую миску похлебки, откромсала несколько ломтей от большой буханки хлеба, поставила миску перед гостем и положила хлеб рядом. – Ешь!

      Д’Агоста жадно отправил в рот полную ложку, обжигая рот.

      – Похлебка просто замечательная, – сказал он искренне. – Не знаю, как и благодарить…

      – Ты нашел Глимсхолм, – перебила его старуха. – Зачем ты сюда явился?

      – Я ищу друга.

      Старуха посмотрела пристально.

      – Около четырех недель назад мой лучший друг пропал вблизи низины Иниш, где загон у лога. Знаете это место?

      – Ну да.

      – Мой друг – американец, как и я. Он пошел на охоту из охотничьего домика в Килхурне и пропал. Его ранили, подстрелили случайно. Полиция прочесала топи, но тела не нашла. Зная его, я готов предположить, что он мог выбраться