Тайна ее поцелуя. Анна Рэндол

«Боже, что это было?» – спрашивала она себя.

      Внезапно она ощутила, как рука майора приблизилась к ее груди, и ей теперь казалось, что все ее тело кричало и молило о ласках.

      Но что же он делал с ней? Неужели пытался свести ее с ума?…

      Тут Прествуд сделал шаг назад, и Мари, покосившись на янычар, заметила, что они вложили кинжалы в ножны, а затем направились обратно в кофейню.

      «Но как же я позволила себе настолько потерять контроль над собой?» – подумала девушка. Осмотревшись, она увидела, что ее отец сидит чуть поодаль, изучая какой-то булыжник.

      – Как ты думаешь, на этот булыжник могла ступать нога древнего римлянина? – спросил отец.

      Мари помогла ему встать на ноги и пробурчала:

      – Да, возможно. Если хочешь, возьми его с собой.

      Она повернулась, чтобы посмотреть на Прествуда.

      А тот стоял с совершенно невозмутимым видом – как будто ничего особенного не произошло, как будто она только что не спасла его шкуру и как будто не он только что целовал ее посреди городской площади. Грубиян! Наглец!

      Что ж, англичане могли шантажом заставить ее продолжать работать на них, но это вовсе не значило, что она будет подчиняться этому сторожевому псу, что будет выполнять его желания. И пусть не думает, что сумеет проследить за ней.

* * *

      Сидя в экипаже, Беннет с удивлением спрашивал себя: «Черт побери, что же со мной случилось? Почему я лапал мисс Синклер прямо на улице… как похотливый рекрут?»

      Если раньше он находил свое желание писать о ней странным, то страстное желание снова прикоснуться к ней казалось ни с чем не сравнимой глупостью. Желание испытать эту дрожь, сотрясавшую его до самой глубины души.

      Так что же с ним такое? Может, полковник Смоллетт-Грин был прав, когда говорил, что поэзия – удел слабых офицеров-молокососов? Хотя нет, тут что-то другое…

      Видимо, он, Беннет, слишком долго находился на полях сражений и слишком долго не прикасался к женщине, вот и все. Наверное, ему просто надо переспать с какой-нибудь женщиной, а не описывать эту.

      Он посмотрел на мисс Синклер, сидевшую напротив него. У нее действительно были необыкновенные глаза – светло-карие с примесью нефрита, обрамленные золотистыми густыми ресницами. За такие глаза его сестры отдали бы что угодно. Эти миндалевидные глаза придавали ей необычайно экзотический и таинственный вид, и они сейчас ярко светились на прелестном лице с высокими скулами и греческим носом. А ее губы… Беннет со вздохом отвел взгляд от этих соблазнительных, чуть припухших от его поцелуя губ.

      И она нисколько не походила на ласковую английскую кошечку – это была пантера, которая, казалось, была готова вцепиться ему в горло.

      Он увидел вызов в ее глазах, но ей не следовало даже и пытаться обмануть его – это было бы совершенно неприемлемо.

      А вот София частенько его обманывала… Увы, любовь к сестре сделала его доверчивым и слепым. Он верил ей, если она не появлялась, когда собиралась вся семья, – София объясняла свое отсутствие неожиданной болезнью, хотя сестра