Тайна ее поцелуя. Анна Рэндол

в безоговорочной верности султану. Но ему, как кажется, по-настоящему нравится мисс Синклер. Последние десять лет он вел себя… точно ее отец.

      «А где же ее настоящий отец?» – подумал Беннет.

      – Молодые люди считают, что производят впечатление на пашу, сочиняя бездарные стихи в ее честь, – продолжал посол.

      Беннет невольно поморщился. К счастью, никто не знал о стихах, которые он пытался писать.

      – А в прошлом году была распространена весьма популярная поэма, в которой ее светло-карие глаза сравнивались не с чем-нибудь, а с покрытым мхом камнем.

      – Светло-карие?… – переспросил Беннет.

      Даллер кивнул:

      – Да, глаза – самая яркая ее черта. Весьма неожиданная смесь коричневого, зеленого и желтого… Это у нее от матери, гречанки. Ведь кровь, она всегда видна.

      Но у той мисс Синклер были вовсе не такие глаза. Только слепой назвал бы их светло-карими. Нет, чистейший шоколад! Он никак не мог ошибиться.

      – Значит, та женщина была не Мари Синклер, – в растерянности пробормотал Беннет.

      Посол посмотрел на него с удивлением.

      – Нет-нет, конечно, это была она.

      – Но у той женщины были не такие глаза…

      – Карета принадлежала мисс Синклер, – заявил Даллер. – В этом я уверен.

      Беннет решительно поднялся.

      – Я должен знать, где сейчас находится мисс Синклер.

      Вероятно, благодаря своему дипломатическому опыту посол воздержался от спора. Он кивнул и проговорил:

      – Что ж, продолжим разговор позднее.

      Беннет тотчас же вышел из комнаты. Накануне, сразу же после приезда, он отыскал дом, где жила Синклер, – дом находился всего в миле от посольства. Во время короткого осмотра города майор понял, что лошадь не предоставляла ему почти никаких преимуществ на улицах с толпами людей, поэтому сейчас он решил, что пойдет пешком.

      Прямая широкая дорога, ведшая от посольства, вскоре перешла в грязные узкие колеи, проложенные между деревьями и домами, так что экипажи и телеги занимали тут почти все место.

      Беннет придерживался левой стороны улицы, держась в незначительной тени вторых этажей домов, поднимавшихся на добрых четыре фута над первыми этажами. Сердце его гулко стучало, и кровь пульсировала в висках. Теперь-то он понял: ему следовало бы обеспечить безопасность мисс Синклер накануне вечером, а не тратить понапрасну время на восхищение Константинополем. Но он не смог удержаться; что-то в этом городе словно вызывало зуд в его пальцах – ужасно хотелось выразить свои впечатления словами, на бумаге.

      Беннет проехал по заполненному людьми рынку. Торговцы на греческом, турецком и персидском добродушно и с хитрецой взывали к покупателям, и тут было множество острых и пикантных запахов – карри и шафрана… и всякие прочие.

      Что же касается рыночной толпы, то у некоторых женщин лица были закрыты – как и у женщины, выдававшей себя за мисс Синклер. Наверное, ему следовало бы расспросить эту женщину, спросить, почему она закрывает лицо, – ведь накануне он видел женщин и с открытыми лицами. Но он в конце