Таков хоккей. Сборник рассказов. Олег Ашихмин

ужали и команда, словно ирландские сеттеры перед охотой, источая желание, азарт и готовность, с удовольствием сделали все упражнения, без надрыва, весело, игриво и с задором.

      – Александр, а, правда, что вы уходите из спорта? – вдруг откуда не возьмись, появился парень с диктофоном.

      Селя, не обращая никакого внимания на журналиста, пошел дальше по резиновым коврикам, покачиваясь на коньках.

      – Александр, есть так же информация, что вы поедите доигрывать в Европу. Это будет Швейцария? Швеция? А может Финляндия?

      Селя усмехнулся и снова проигнорировал вопрос.

      – Еще говорят, что вас после завершения карьеры, приглашают остаться в клубе тренером, как вы это прокомментируете? Это правда?

      – Молодой человек, всё, что вы говорите, всё правда, – улыбнулся Селя.

      – Ходят слухи, что у вас был конфликт с тренерами, как же вы с ними будете работать?

      – Молодой человек, вы слышали, что я сказал. Всё правда. Сложновато, конечно будет, в трех чемпионатах играть и быть еще тренером здесь, но я постараюсь. Всего хорошего, – подмигнул Селя и скрылся в раздевалке.

      – А всё таки… – крикнул парень уже в закрывающуюся дверь, но ответа не последовало, – Вот так всегда, – обреченно буркнул он отключая диктофон, – Вечно из этого Селиванова ни слова не выбить, шутки, прибаутки и никакой конкретики. Ну, не все же из этого слухи? Ведь не бывает дыма без огня, что-то же правда?

      А правда была в том, что Александр Селиванов – Селя, решил заканчивать с хоккеем.

      Во – первых, возраст. Ему стукнуло уже тридцать пять и за плечами были девятнадцать полнокровных профессиональных сезонов. Для обычных мужчин тридцать пять – это самый расцвет, замечательный, созидательный возраст, когда сил еще вагон, здоровых амбиций и азарта хоть отбавляй, но в то же время, уже есть и опыт, и житейская мудрость, которые не позволяют бросаться в омут с головой, пусть даже и в очень заманчивый. Тридцать пять отличная пора для больших свершений и завоеваний. Для спортсменов же тридцать пять – это глубокая старость. Спортивная жизнь скоротечна. Редкие долгожители дотягивали в хоккее до этого рубежа на приличном спортивном уровне. Большинство, и это разумно, заканчивают к тридцати – зачем быть миллионером, если ты не можешь пользоваться своими деньгами, заработанными потом и кровью? В тридцать, еще можно сохранить остатки здоровья и подольше пожить белым человеком, если конечно не нюхать, в «блек Джек» не засаживать деньги пачками и яхты и дома в Монако не покупать. Те, кто остаются еще поиграть в хоккей, после тридцати, как правило, доигрывают, доигрывают в заштатных клубах, в пивных лигах, напоминая лишь свою тень от былого величия. И лишь единицы до последней сирены выглядят матерыми гладиаторами, ничем не уступающими себе в молодости. Селя был из таких, соль и гордость нашего хоккея.

      Саша Селиванов очень рано попал в команду мастеров, молодой да ранний, он ещё ребенком играл только за старшие возраста. С пятнадцати лет был во всех сборных. В шестнадцать, это был, наверное, самый тяжелый год в его карьере, он играл за свой год – за юношей, за старший год – за молодежку, за команду дублеров – их потом начали на новый лад называть фарм-клубами, иногда за мастеров – за первую команду и еще за юниорскую и молодёжную сборную страны, тогда ещё СССР.

      В том сезоне, голова шла кругом – его везде приглашали, он много играл, много забивал, много ездил и совершенно забыл, что такое школа. Селя пытался брать с собой в поездки учебники, но это было скорее для успокоения нервов и очищения совести. Не возможно профессионально играть в хоккей и делать что-то еще. Десять месяцев в году ты только ешь, спишь, тренируешься и играешь. Еще постоянно куда-то едешь или летишь. Но его это не напрягало, и именно в том, памятном для себя сезоне, когда он впервые попал в команду мастеров, ещё совсем мальчишкой, Селя понял окончательно, что хоккей будет его и профессией, и хобби, и жизнью. В шестнадцать лет он, конечно, не думал, что сможет так надолго задержаться в спорте. Каждый сезон давался соленым потом, а иногда и соленой кровью, причём в самом, что ни на есть прямом смысле. Однако, как бы он не уставал от хоккея в конце чемпионата, как бы не нервировали и не мучили травмы, отдохнув летом пару месяцев, он с нетерпением ждал начала сборов с тяжелыми тренировками, выставочными матчами, не всегда тонкими и удачными розыгрышами, шутками и гусарскими бравадами в раздевалке. Девятнадцать лет он пахал от свистка до свистка с умопомрачительными предсезонками, с нагрузками за гранью человеческих возможностей, со сборами, постоянными сидениями на базах, бесконечными поездками, играми, турнирами, тренировками, раскатками, доходило до того, что он просыпался в самолёте и не мог вспомнить, откуда он летит, а главное куда? В ужасе он начинал озираться и успокаивался только тогда, когда взглядом находил знакомые лица партнеров по команде или тренеров:

      – А, из Уфы летим в Казань…– вспоминал он и снова проваливался в сон. Даже мозг начинал давать сбои от постоянного переутомления и регулярных нервных потрясений, так как за один матч игроки и тренеры бывает, что по нескольку раз умирают и воскресают. Любая игра может перевернуться, как в одну сторону, так и в другую. Хорошо, когда команда