Семь смертей майора Казанцева. Илья Владимирович Рясной

в состояние, в котором она пребывала в начале пятидесятых годов двадцатого века. Вернули ей изначальную антично-коммунистическую эстетику. Величественные творения сталинских архитекторов являлись зримой констатацией классической культурной традиции, возрождавшейся при социализме и, как мне кажется, являвшейся довольно позитивной. Особенно в сравнении с примитивным топорным конструктивизмом, победившим у нас позже – и в культуре, и в науке, и в жизни.

      Мы неторопливо прогуливались по просторному павильону, где под гигантским стеклянным куполом висела ярко-зеленая модель космической военной орбитальной станции «Алмаз» в полную величину. Был такой значительный, но фатально невезучий проект холодной войны.

      Я всегда испытывал тягу к аэрокосмическим музеям и экспозициям. Мой дух органично совместим с энергией космической экспансии, взбурлившей в пятидесятые годы во всем мире и ушедший в пустой хлопок в наше меркантильное время.

      Звеньевого тоже воодушевлял вид космической техники времен первопроходчества в Великую Пустоту.

      – Я рос, когда в слове космонавт слышалось нечто божественное, – пояснил он. – Тогда нам все казалось просто. Я был свято убежден, что двухтысячный год встречу в экспедиции на Марсе. Что нас ждет звездное будущее. На дворе двадцатые годы двадцать первого века. И где базы на других планетах?

      – Не срослось, – развел я руками.

      – Знаешь, мы уперлись в барьер. Сдвинь чуть в сторону физические и социальные константы – и мы бы устремились к звездам. Но физические законы приковали нас к поверхности. А законы общественные не дают возможностей кардинального технологического прорыва. В результате… В результате мы с тобой безнадежно прикованы к организации, которая не брезгует ничем, лишь бы сдержать накатывающийся распад.

      Что-то он разоткровенничался и вроде даже в каких-то сомнениях. Что происходит, если куратор вдруг демонстрирует минутную слабость? Да еще говорит куда больше положенного, хотя за язык его не тянут!

      – Тебе новое задание, – Звеньевой нацепил на лицо обычную маску отстраненности от мирских дел.

      – Предмет? –уточнил я.

      – Он самый. Пятый Свиток Тамаха Ан Тира.

      – Что это? Откуда? Где искать? Есть информация?

      – Ничего нет. Только название. И уверенность, что это не фантазия, а реальная вещь.

      – Где вы только берете настолько сырую информацию? – скривился я недовольно.

      Вот так всегда. Название. Иногда фотография. Совсем редко – наводка, где и как искать, и тогда вообще никаких проблем, кроме как прийти и забрать. Притом способы изъятия не важны. Кража, грабеж, налет, даже убийства – все позволялось. Все списывалось. За мной стояло прикрытие, ставящее меня над законом. Но над законом стояли и многие из хранителей этих вещей. Тяжело приходилось порой. Я не раз балансировал на тонком канате над бездонной пропастью погибели и совершал поступки, о которых лучше не вспоминать.

      – Анатолий, учти, это очень важно, –